Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016

смотри-ка дровосек
ты потерял мизинец
и подлетает стерх
выравнивая клюв

сквозь аномальный снег
садится на эсминец
и выпадает вверх
январь сведя к нулю

на полресницы от
мы спящие от смерти
атлантику взболтай
да перелей в бутыль

и выпьет ланселот
и за базар ответит
и ляжет сквозь алтай
в какой-нибудь ковыль…

Снега сырое вымя
пропили к февралю
с реками земляными,
облаком и «люблю».

Северней телебашни
пиксели сна видны –
там, в оперении влажном
голуби ждут войны.

Выпотрошив наружу
ватой набитый крик,
ворон в рапиде кружит,
крестит лицо старик.

Вот и молчи, данаец,
сидя в своем коне,
ясеня черный палец
в саже, а не в окне.

Жесты ветвей намокших
врут, и вокруг – не ты,
утро сгущает площадь
птицами пустоты.

Воздухоплавание садов
с веревки бельевой.
Мы входим в воздух без голов,
как в ночь вплывает Ной,

мы носим руки вдоль земли,
где нищее зерно
и где полжизни провели
со смертью в домино.

Виолончельна тишина,
ресниц опавших нить
светящаяся, как страна,
где некому любить.

Мушиный танец звёзд, на всё, на всё похожий.
Безумная шумит сухих небес трава.
И духа серебро во мне покрыто кожей
несеребра.

На отмели времен, прижавшись к человеку,
вселенная молчит, не кратная семи,
а кратная его отчаянному бегу
вдоль смерти искони.

Мы всё ещё бежим в продолговатом дыме
дыханья своего по мякоти земной
и падаем в неё такими молодыми,
что просто – божемой.

Нас облегает снег, нас обретают воды,
чужая память нас волочит по земле,
мы падаем в костры невидимой свободы
и ползаем в золе.

Нас настигает жизнь, когда мы умираем,
и взглядом, и рукой мы раздвигаем смерть
и смотрим на себя, и безупречно таем,
и продолжаем петь.

И рушится трава, и птицы исчезают,
и дети голосят, и рушится трава,
и духа серебро торжественно пылает
в тисках несеребра.

Он не ревнует, а тебя влечёт
в любое плаванье накопленная влага:
о хрупкая китайская бумага,
о муравьиный мёд.

Мужчина – это женщина, когда
она перестаёт любить мужчину, –
ты расшифруешь эту чертовщину,
пока течёт недлинная вода?

Он – женщина, он ощущает грудь
и раздвигает медленные ноги,
ты в тот момент нагнулась на пороге
на босоножке пряжку застегнуть.

Вы – то, что превращается в себя:
безумие делить на половины
движение уже невинной глины
в хрустящем полотне огня.

Ты плаваешь в мужчине, он плывёт
в тебе одной, и, зарываясь в воду,
вы всё до капли возвратите роду,
пока он вас из двух сосудов пьёт.

Мужчина существует только там,
где женщина научена мужчиной
не быть одно мгновение, – причины
иные нынче нам не по зубам.

Я говорю: ты отплываешь плыть,
а он за локоть укусил разлуку,
вам вброд не перейти такую муку,
которой, может быть, не может быть.

Попробуй сделать осень из седых
волос, тобою найденных в комоде,
во-первых: это нравится природе,
и вы умрёте – это во-вторых…

Останется не зрение, а слух
и подземельной музыки круженье,
когда с земли исчезнет отраженье,
что было вам дано одно на двух.

О, воробья смешное молоко,
о, сахарин на крыльях махаона,
о, ваша тень, когда во время оно
вы в кислороде плавились легко.