Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016

Отдаленный гул тополиный со дна реки:
– Не умру, – шелестят подводные мотыльки,

выпрямляя голос как надувной плавник
(водяная оптика, взорванный материк).

– Не умрешь, – травяное имя легко на вкус
(оцифрован воздух, свернут горящий куст).

И дрожат шары кислорода у рыб внутри,
где река, ломаясь, делит себя натри…

О чем ты говоришь мне по ночам,
дотрагиваясь пальцами врача
до глаз? Теперь я задержу дыхание:
считать до ста без видимых причин
(потом деревья, женщин и мужчин)
я не могу, но есть и оправдания:

они похожи линиями рек
в морщинах дождевых прозрачных век –
не повторит вода тепло родимых пятен,
их мертв язык, и потому всеяден.

И час от часа легче их тела
ты прогибаешь в долгие слова,
ломая плечи, глиняные ноги,
они кричат, и нитью голосов
ты зашиваешь раны мертвых псов,
и псы бегут по каменной дороге.

Смонтировать молчание ветвей
и лодку – вот такую, но длинней –
я забываю, только небо – ближе.
Урал лежит с рекою ниже ног,
жонглируя трамваями как бог,
тяжелою рукой сминая крыши.

Плыл дирижабль травяной в реке
И рыбы в его пористой руке
дрожали как заплаканные лица.
Древесный ангел выронил тетрадь,
где записал о том, что умирать
не страшно, будто выпадет ресница.
(ну хочешь, эта жизнь опять приснится?)

господи как будто мы одни
белые ладони протяни

на шершавый парк на водоем
не смотри в меня слепым огнем

от тебя не спрячусь не умру
сны как дети ходят по двору

дом беды раскаяния хлеб
вот и голубь улетел ослеп

в сверчковой темноте разутые деревни
овечьими глазами смотрят из травы
в километрах шести от Родины примерно
озноб стучит как смех кромешной татарвы

обильный кислород горчит не за измену
а будто говорит о Гоголе тоски
и привокзальный бомж тебя проводит в вену
потом – ни зги

так в заплутавшем шатле хрип системы связи
шестые сутки сплошь один фокстрот
стираешь память вдоль по руслу Клязьмы
шипящей речью забиваешь рот

смотри тагил протяжней малолетки
закуривает клевер натощак
вдоль пуповины транссибирской ветки
в свинцовых водах тело полоща

урал к тебе протягивает сырость
и пьет с лица изломанной реки
о венский кофе! тьма не расступилась
разлитая по чашкам вопреки

с утра картавит радио на польском
за пропитый солдатами гештальт
разбросанный по улицам Свердловска
и вкрученный березами в асфальт

он прямо к перекошенной ограде
кирпичного барака например
тебя ведет во сне за бога ради

и Бог не умещается в размер

далеко в атмосферу поверх головы адриан адриан

посмотри на моторы молитвы летят
самолеты несут

в горле клевер горит и оплаканы дни
я безвыездно пьян

на руках о тебе только вдох сохрани
удержи навесу

в облаках эллипсоидных смерть напрямик
только память как лед

я держу твой рукав чтобы сонный язык
плыл на слово вперед

перелистывать имя твое через пять
или девять ночей

в обе стороны бога пойти поискать
звук дверей и ключей

перед ветром стоять и проглатывать снег
точка точка тире

в этих паузах полых умрет человек
в январе в январе

без вещей утешения будто ослеп
адриан посмотри

его голос оплакивать сыну а хлеб
дочь разделит натри

крути педали бог
над спящим олоферном
боливия видна
и командантежив

не покладая ног
соломенных наверно
цикадами вдоль дна
все воды оглушив

вниз головой летя
над пустотою места
сквозь парашют едва
ли кислород проник

разбитых два локтя
запойного модеста
целуй пока трава
не вырастет на них