Андрей Гуськов - Император Всероссийский Пётр I Алексеевич

Последнее празднование сентябрьского Нового года (1698 г.), подготовленное боярином и воеводой А. С. Шеиным, отличалось поистине царским размахом. За выставленные на улицу столы приглашались все желающие. После торжественного молебна Пётр I поздравил весь народ с «новолетием». В следующем году начались перемены. 31 августа 1699 г. население было оповещено о запрете старого праздника. Лишь через три с половиной месяца подданные узнали о новой дате начала года.

20 декабря 1699 г. с Лобного места в Москве зачитали новый указ Петра: «…считать Новый год не с 1 сентября, а с 1 января сего 1700 года. И в знак того доброго начинания и нового столетнего века в веселии друг друга поздравлять с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия». Параллельно устанавливался и новый отсчет лет. Для украшения домов предписывалось использование ветвей и деревьев хвойных пород. Поощрялся запуск фейерверков («огненных потех») и салютов.

По личному указанию Петра в столицу доставили большие запасы продовольствия и хмельных напитков. Из лесов был привезен сосновый и еловый лапник, который распространяли в специально отведенных местах торговых рядов. Бедняки могли получать ветки бесплатно. 31 декабря в двенадцать часов ночи небо Москвы расцветили «потешные огни». Первую ракету самодержец лично поджег факелом. Несколько пушечных выстрелов и колокольный звон сообщили о начале Нового года. Днем 1 января по улицам и площадям города прошли парадом гвардейские части во главе с Петром, сопровождаемые многочисленными орудийными залпами.

Первую оценку начавшихся преобразований привел датский посланник П. Гейнс: «Царь совершил за последнее время ряд чудес… Сравните его Россию со старою – разница та же, что между днем и ночью».

Регламентация разных сторон жизни продолжилась в последующие годы. Пётр полагал, что «народ, яко дети, неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают».

Отдельные указы определяли конструкцию и размеры изб, строительный материал, длину дымоходов, мощение улиц, выравнивание потолков. Ради сохранения необходимой в кораблестроении древесины устанавливался запрет на сколачивание гробов из дуба или сосны. Важные последствия имел указ о запрете вступать в брак дворянской молодежи, избегавшей царской службы и не имевшей образования. Причем расплата за нарушение могла постигнуть не только недоросля-уклониста, но и скрывавших его близких.

Далеко не все благие идеи Петра смогли претвориться в жизнь. Например, указ 1715 г. об обязательном расширении ткацкого полотна натолкнулся на непреодолимое препятствие. В избах крестьян, основных изготовителей ткани на продажу, новые ткацкие станы не умещались. В данном случае интересами европейских купцов, ради которых был выпущен указ, пришлось пожертвовать. Схожая ситуация произошла с предписанием 1717 г., ликвидировавшим производство «пряденого золота и серебра» (элементы украшения одежды). По ходатайству хозяев специализированных мануфактур, потерпевших колоссальный урон, запрет был отменен.

Более благоприятная судьба ожидала распоряжения о расширении посевов льна и конопли, замене серпов косами, внедрении речных судов новой устойчивой конструкции, выращивании породистых овец. В антикоррупционных интересах появилось десятипроцентное ограничение на размер дохода, извлекаемый из торговых операций купцами и подрядчиками. С нарушителей взимался многократный штраф, а в наиболее возмутительных случаях происходила опись имущества и отправка на каторгу. Думал Пётр и о внедрении новых ремесленных навыков, технологически более совершенных. По указу от 23 декабря 1701 г. появляется требование распиливать одну десятую часть всех дров (остальные части кололись топорами). Предписание вводилось в целях овладения умением пользоваться ручными пилами, образцы которых рассылались из Разрядного приказа по городам – «чтоб в те два года всяких чинов работные люди в таких дровяных пилах изготовились и пилованию дров изучились».

Об удобстве и красоте заботился Пётр, требуя выровнять до земельного горизонта надгробные камни на кладбищах: «…те камни… наносят святым церквам безобразие, и в случающемся около тех церквей хождении чинят препятствие». Аналогичное чувство эстетически-«регулярного» характера должен был испытывать монарх, наблюдая в Петербурге ряды домов, расположенных строго по линиям и выстроенных по типовым проектам.