Владимир Арский - Записки из Детского Дома

– А можете мне распечатать письмо на листе?

– Да, конечно, – сказал я и нажал на кнопку печати.

– Ой! А что это тут два? Мне только один нужно! – почему-то засмеявшись, закричала Света.

Я подошел и посмотрел.

– Ну, все верно, ты же сама два раза скопировала одно и то же, – объяснил я ей, показывая файл.

– А! Ну, оставь себе лишний. Мне только один нужно!

– Свет, а кому это письмо, куда ты его отправишь? – спросил я, с интересом рассматривая первые слова.

– Отстань! – засмеялась она и выбежала из класса.

На лежавшем передо мной листке, который я храню со всеми остальными записками, я прочитал следующее:

Привет дорогая мама!!! Мама прости миня за среду, Да я винавата, извени миня, Да я чуствую сваю вину перя Тобой, да я знаю что ты За меня переживаеш, больше Небуду действовать на твои НЕРВЫ, Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ТЕБЯ НЕРВИРОВАТЬ МАМА Я ПЕРЕСТАНУ РЕЗАТ РУКИ, ШТОБЫ ТЕБЯ НЕ РАСТРАИВАТЬ И Я БУДУ ТЕБЯ СЛУШОТЬСЯ, МАМА ПРОСТИ – ПРОСТИ МИНЯ, ЭТО ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, мне очинь Стыдно перетабой, прости меня Я сделаю все штобы ты миня Простила и небуду тебя доводит Я буду слушатьса тебя как Галину МИХАЙЛОВНУ, ятебя люблю мама Послуший миня пожалуста ты самая Хоршая чудесная и милая веселная и добрая и самая любимоя! мама моя желаютебе только удачи добра прости миня с тань опат моей мамой пожалуста и опшайса самной нармально как раньше пока целую сольнушка мое прости миня.

Только позже я узнал, что маму Света с рождения ни разу не видела и не знала, где она.

Одним воскресным утром я пришел в свою смену на группу. До самого «отбоя» мне предстояло «работать» с детьми. Казалось, ничто не могло помешать моему плану.

Ребята постепенно один за другим просыпались, заправляли кровати, умывались. Сидели у телевизора, ждали завтрака. После завтрака мы тщательно отмыли в спальнях полы, полили цветы на окнах, вытерли пыль на полках. И до обеда приготовились немного поиграть в компьютерные игры.

Все расселись по местам: по двое за один комп. Когда на экранах загорелись первые заставки игр, в компьютерный класс ворвалась Любовь Нефедовна. Видимо, день с утра у нее не задался. Я только хотел сказать «Здравствуйте!», но она оборвала меня на полуслове.

– Опять весь день до ночи собираетесь сидеть тут играться? – резко и без приветствий, строго глядя на меня, спросила замдиректора.

Если честно, я бы был только рад, чтобы они просидели в классе до вечера. Я об этом даже иногда мечтал. Но разве кто-нибудь слышал-видел такое, чтобы дети могли усидеть на одном месте целый день? Особенно, если погода отличная. А погода была в тот день отличная. Хотя, я вообще не помню, чтобы для ребят в детском доме погода была плохой, когда речь заходила о прогулке.

– Да ну нет, Любовь Нефедовна. Мы только что отдежурили по спальням, сейчас до обеда они поиграют, затем погуляем. А потом самоподготовка. Вечером опять на улицу.

– Так! Играть ты с ними будешь, когда по будням приходишь как лаборант. А сейчас ты воспитатель. С детьми надо работать!

Дети, повернув на нее головы, молча слушали. Любовь Нефедовна часто и многим воспитателям заявляла, что с ними надо работать. Мне всегда было интересно, что представляют в этот момент ребята. Как они понимают, что с ними «работают»?

– А я с кем работаю? – не удержался я и съязвил.

Сделал я это зря. Любовь Нефедовну «понесло».

– Так! Язвить ты матери своей будешь! А мне план работы покажи, что ты с ними делать собрался сегодня!

– Так ведь… Только что же вам рассказал, – недоуменно ответил я.

– Ежедневный. План. Работы. С детьми.

Ее начало потряхивать от негодования.

– В тетради, как положено. Сказал он…

На протяжении всех последующих лет трудно было понять, что так выводило ее из себя.

– Так вы же мне сказали, что мне не нужно писать планы на полставки, – продолжал я спорить.

Ее это уже не интересовало. Со словами «к обеду чтобы план лежал у меня на столе» она резко нажала кнопку рубильника и выбежала из кабинета. Компьютеры потухли. Дети тоже.

– Да ладно вам, Владимир Васильевич, – подбодрил меня Филиппок. – Не расстраивайтесь. Она скоро сама забудет про свой план.

Но Любовь Нефедовна не забыла. Конца рабочего дня я ждал с нетерпением.

Гена Лопухов любил кушать все, что не любят обычные дети. Он любил сало, рыбу, печень, чеснок, яйца. Неизвестно, где и когда он ел чеснок, но чесночный запах преследовал его постоянно. Печень он съедал за всех сразу же, на ужине. А когда у него откуда-то появлялся кусок сала, он непременно прятал его за пазухой и, понемногу откусывая, таскал его так с собой весь день. Невозможно было уговорить его не засовывать сало под майку!