Александр Лепехин - Туляки в боях за Отечество. Часть 1

Наши войска подошли к деревне вплотную. Немцы из нас сделали живой заслон, чтобы спокойно отступить к деревне Кураково. Когда нас загнали на эту высотку, немецкие пулеметчики расположились на соседней высотке, ниже нашей и оттуда начали стрелять по нам. Первые выстрелы никого не убили и не ранили. Деревенские мужики, которые уже побывали на фронте, быстро поняли, чего хотят немцы. Мужики крикнули всем залечь, спрятать головы за пни и закопаться в снег. Никому не вставать и голов не высовывать. Пули свистели над головами, впивались в пни. Бабе Кате пуля сбоку пробила шубу, но не задела тела, а только обожгла. Она начала кричать моей маме: «Поля, они мне новую шубу испортили». Мама ей отвечала: «Лежи тихо и не поднимай головы. Потом мне свою дырку покажешь». Наши солдаты все видели, но помочь ничем не могли. От нашего огня немцев прикрывала наша высотка. Но наши мужики повели в обход немцев большой отряд наших бойцов. Они спустились из леса по оврагу к Жабыньскому монастырю и с тыла ударили по немцам.

Когда нас немцы гнали на холм, я увидел, что горит наш дом, ведь наша деревня была перед нами как на ладони. Нас разделял только овраг, по которому протекала река Боровенка. Я начал сильно плакать, мама пыталась меня одергивать, что-то говорила мне, но я ревел все сильнее и сильнее. А когда раздались первые выстрелы, стал реветь еще пуще. Дело в том, что в горящем доме на дворе осталась наша корова «Машка», которую я очень любил. Когда я помогал пастуху пасти коров, она от меня никуда не отходила, а когда начинался дождь она приходила ко мне, чтобы я под ней спрятался от дождя. Я, конечно, делился с ней тем куском хлеба, который мне давала мама с собой на целый день.

Я просил дядю Сережу и дядю Тимошу, чтобы они пошли и выпустили нашу корову. Из-за них она осталась в коровнике, так как дядя Сережа оставил сани прямо у дверей и мама не смогла их оттянуть и выпустить корову. Мама все время прижимала мою голову к земле, а я продолжал реветь и все старался поднять голову и посмотреть в сторону нашего горящего дома. Дядя не выдержал моего рева, а может трезво оценив обстановку и поняв, что в деревне немцев нет и нужно спасать свои дома, разгребая глубокий снег, пополз к оврагу. Через некоторое время он уже был в деревне. Открыл хлев и выпустил корову, а потом начал тушить горящие сени. Сени уже пытался тушить наш председатель колхоза. Он каким – то образом спрятался от немцев, а потом бегал по деревне и пытался спасти некоторые дома.

Наши солдаты начали гнать немцев в сторону деревни Кураково. Немецкие пулеметчики, тоже начали отступать к Кураково, положив свои пулеметы в сани, и на ходу отстреливались из винтовок, увязая в глубоком снегу.

Когда мы увидели наших солдат, то все поднялись из снега. Мы очень обрадовались, но в деревне горели наши дома и все бросились к деревне. С высотки мы не спускались, а съезжали и скатывались по глубокому снегу к речке, а потом шли к деревне, чтобы успеть спасти хоть что-то. Но почти все дома уже сгорели. Хотя у многих оставались потолки, сгорела только кровля. Тушить пожары помогали и подоспевшие солдаты. Мужики возмущались, что наши солдаты так близко стояли от деревни, но ничего не сделали, чтобы спасти деревню и жителей, которых вывели на расстрел. Но из деревенских никого не убили, не было даже раненых. Офицеры что-то объясняли мужикам. Над моей бабушкой долго смеялись деревенские бабы, как ей немцы новую шубу испортили.

Когда сошел снег мы с ребятами ходили на ту высотку, чтобы посмотреть сколько пуль застряло в пнях. Пуль было много, много отлетевшей от пней щепы. Много жизней моих односельчан спасли те пни. Из Кураково, немцы ушли на оборону Белева.

В большинстве домов печи были взорваны, только в нашем доме все три печи остались целы. В тех домах, в которых сохранились потолки, стали налаживать печи и дымоходы и по возможности восстанавливать дома. В дома, где дымились трубы, солдаты забегали с котелками за кипятком. У нас беспрерывно горели печи, в чугунках варилась картошка и кипели котлы с водой.

Штабисты расположились в половине дяди Сережа. Там под домом был большой подвал с окном и дверью во двор. Из хаты спускалась лестница в подвал, тут же рядом был колодец. Очень удобное место для штаба. Со стороны города нашего дома не было видно, он был заслонен высокими ракитами, которые немного выступали на деревенскую улицу. Наша деревня прямая как линейка упиралась в протекающую рядом реку Оку. Поэтому с другого берега реки, со стороны города, хорошо просматривалось, что происходит в деревне. Виден был каждый дом.