Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография

На этом мое участие в турнире могло бы закончиться не начавшись. Однако президент страны не был бы президентом, если бы не умел проявлять настойчивость в важных для себя вещах. Пересилив гордость и наверняка возникшее раздражение от неуважительного ответа из нашего министерства, он позвонил лично Андрею Андреевичу Громыко, который был в то время министром иностранных дел, и напомнил о подписанных соглашениях. Громыко тут же связался с министром спорта Павловым, который отдал распоряжение недобросовестным подчиненным думать головой и не портить едва зародившиеся дипломатические отношения.

Итак, турнир включили в план, но отправлять меня туда не собирались. Ведь теперь сильные мира сего дали ясное указание отправить в Венесуэлу сильнейших. Но указания указаниями, а уговорить Спасского и Петросяна отправиться в Каракас никому не удалось. И стращали, и просили, и сулили, но темная страна, в которой никто из шахматистов до этого никогда не был, пугала намного больше возможных санкций или дивидендов. Претенденты отказались, а следующими в списке сильнейших стояли уже Штейн и я. Не знаю, почему меня не настораживали причины, заставившие более старших и опытных товарищей отказаться от турнира. Возможно, именно возраст заставлял думать о том, что море по колено, а Каракас ничем не страшнее, например, Гронингена. А возможно, интуиция подсказывала мне, что для обретения шанса надо соглашаться на всё, ведь просто так шансов судьба не посылает.

Так или иначе я согласился на поездку в Каракас и с этим решением уехал на чемпионат России в Куйбышев – нынешнюю Самару. Помню, что в те времена город производил впечатление абсолютно голодного, буквально богом забытого места. В нем было значительное количество градообразующих секретных предприятий авиационной и электронной промышленности, внутри которых находились продуктовые распределители. Полки же обычных магазинов оставались пустыми. Рыбные прилавки были под завязку забиты нататенией – рыбой, богатой фосфором и довольно приличной на вкус, но когда этот вкус приходится повторять каждый день, то довольно быстро начинаешь испытывать отвращение. Мяса же не было совсем, даже в ресторане лучшей гостиницы города – «Интурист», где мы с Фурманом остановились, в борще вместо говядины плавало сало. Как же были мы благодарны Кальдере, организовавшему турнир, когда из Ленинграда в Куйбышев был направлен специальный человек, чтобы я срочно заполнил анкету и подписал какие-то выездные документы. Ведь кроме документов привез нам Александр Григорьевич Бах – ныне известный международный арбитр – куриный бульон, заботливо сваренный женой Семена Абрамовича. Возможно, именно благодаря силам, поправленным этим бульоном, я выиграл чемпионат и отправился в Москву получать документы, чтобы улететь в Каракас.

Встречаемся со Штейном в гостинице «Армения», где для нас забронирован номер, и идем в отдел выездов к Стригановой. Екатерина Алексеевна протягивает Штейну билеты и паспорт:

– Леня, все хорошо. Летишь в Париж, ставишь визу в посольстве Венесуэлы, затем в Амстердам (тогда не было прямых рейсов из Парижа в Каракас), а оттуда уже прямым до Каракаса.

– А я, Екатерина Алекссевна? – решаюсь подать голос.

– А с тобой, Толя, большой вопрос. – Она разводит руками. – Тебе, скорее всего, придется остаться.

Недоумеваю – почему.

– Ленинградский обком не выпускает твои документы. У меня все готово: анкеты, паспорта. Но без решения обкома все это не имеет значения. Небольшой шанс есть, но особо не надейся. Идите пока и подождите в гостинице.

Потом мне стало известно, что шансом этим и стала сама Екатерина Алексеевна. Зная историю о том, кто и как повлиял на включение в советский план венесуэльского турнира, она, никого не спросив, отправила в Каракас телеграмму о том, что прилететь к ним сможет только Штейн. Опять же, ничто не мешало противоположной стране заполучить отличного гроссмейстера, мастера высочайшего класса и на этом успокоиться, но Кальдера, которому пообещали двоих шахматистов из Союза, решил не отступать. Тем более что мое участие с точки зрения интереса прессы могло быть турниру не менее, а возможно, и более полезным, чем участие Штейна. К новым молодым лицам, тем более завоевавшим статус чемпиона в юношеских соревнованиях, интерес подогревается в любом виде спорта, и шахматы не исключение.

На этот раз Кальдера позвонил напрямую Косыгину и, не стесняясь в выражениях, высказал Председателю Совета Министров все, что он думает о желании Советского Союза поддерживать с его страной тесные дружеские связи: