Вячеслав Харченко - Москвич в Южном городе

Надежда тяжело вздохнула и ушла в свою квартиру. Я закурил. Сорвал виноградину, обтер и засунул в рот. Сладко, сладко.

Коты Помпей и Бася не пришли на завтрак. Если честно, до этого я считал, что это я им делаю одолжение, что кормлю их утром и вечером, но коты Помпей и Бася показали, что одолжение делают они, съедая мои сосиски. Спросил соседку Надежду, почему не пришли Помпей и Бася.

– Ну вы же их вчера вместе кормили.

– Ну и что?

– Их надо кормить по отдельности, чтобы они не ревновали друг к другу.

О блин, эти южные попрошайки еще и с характером. Я должен быть тонким психологом, чтобы кормить этих попрошаек Басю и Помпея.

Сегодня в Южном Городе утром шел дождь. «Вот, – подумал я, – и в Южном Городе бывает дождь», – и улыбнулся. Если честно, я только сегодня понял радость таксиста, который в июне вез меня в санаторий. Я жаждал жары, огненных лучей, теплого моря, а он с каким-то восторгом и трепетом рассказывал мне о том, что май был дождливым, и июнь, по всем прогнозам, обещает быть дождливым, и значит, будут персики, инжир и айва.

Я здесь уже почти месяц, и это первый дождь. Ну как дождь. Морось. Я даже зонта не взял, надел кепку. Пока дошел до работы, даже не промок.

Веду войну с чем-то неведомым. Коты почему-то любят, когда сухой корм лежит в тарелочке. Я сначала положил корм в фарфоровое блюдечко. Блюдечко на следующий день исчезло. Тогда я вырезал котам миску из пластиковой бутылки. На следующий день миска из пластиковой бутылки исчезла, но вернулось блюдечко. От греха подальше я вернул блюдечко хозяина квартиры в шкаф. Вырезал новое пластиковое блюдечко для котов. Продержалось двое суток. Я даже обрадовался. Но сегодня и оно исчезло. Шаманизм. Здесь живут духи южного города, они не любят пластиковые миски, но возвращают фарфоровые блюдечки. Может, поднести духам Южного Города подношение. Пиво, раки, копченая красная кета, черная икра и собольи шубы. Мне сказали, что, возможно, коты не доедают «Фрискас», и кто-то носит его остатки своим кошкам, забывая вернуть миску.

Завтра ночью обещают мороз. –2°! Надо проверить, каково это – мороз в Южном Городе. При минус двух встанет транспорт, детей не пустят в школы, интеллигенция Южного Города получит цингу и обморожения!

Ничего не могу поделать с собой. В Южном Городе я просыпаюсь за час до будильника. И здесь, и в Москве будильник стоит у меня на семь часов утра. В Москве я всегда с ужасом ждал дребезжащего мучительного сигнала будильника, чтобы резким движением его отключить. Потом еще полчаса лежал в постели до того предельного времени, когда не встать уже нельзя, иначе опоздаешь на работу.

Здесь же неведомая сила подкидывает меня в шесть часов, я открываю глаза еще в темноте, иду чистить зубы, разминаю тело, а потом выхожу на крыльцо покормить кота.

Не знаю, что с котом делать. Кот Бася, по-моему, решил, что теперь я его хозяин. По крайней мере, если раньше он просто ел и уходил по своим делам, то теперь спит возле двери. Может, взять его в дом? Все как в той смешной картинке про кота: «Хочешь стать моим хозяином?».

Если в конце прошлой недели ходил на работу по мощеным пешеходным улицам и находил в этом свою прелесть, то в субботу свернул на проспект, наполненный гудящим транспортом, что напомнило мне Москву. Обнаружил под боком у себя недорогое кафе, которое работает с семи утра. Очень удобно, если встаешь как идиот в шесть. Сегодня уже в семь был в этом кафе. Заказал американо и пирожок с капустой.

В Южном Городе наступила осень. Местные жители, закутанные в теплые одежды, еще две недели назад говорили мне, чтобы я не ходил в майке, хоть на улице было и плюс двадцать два, но я их не слушал. Оказывается, они знают что-то очень важное о своем городе, потому что сегодня я получил насморк и болит горло. О боги! Насморк в Южном Городе. Во всем этом есть какая-то насмешка для северного человека, который снимает с себя одежду при первых лучах теплого солнца. Но в конце октября нельзя верить солнцу, особенно на юге.

– Хорошо бы сейчас шашлыки сделать, – сказал я Платону и оглядел двор пятиэтажек и уходящий в даль проспект.

Двухэтажный дом Платона с соткой земли стоял в центре этого двора южного города, и в Москве я бы жарить шашлыки не решился. Платон улыбнулся:

– Пойдем.

Он завел меня в квартиру, открыл какую-то узенькую незаметную дверь в подвал, и мы стали спускаться по винтовой лестнице. Спускались мы долго, а когда добрались до дна, то мне открылась просторная каменная комната, вырубленная в скальной породе.