Мария Рива - Моя мать Марлен Дитрих. Том 2

Мы ездили на санях, запряженных лошадьми, в соседние поместья на Рождественские балы, и нам давали настоящие бальные карточки, в которые сэры, лорды и виконты, воспитанники колледжей Итона и Харроу, любезно вписывали свои громкие имена. Проснувшись Рождественским утром, я обнаружила в ногах своей красивой кровати наволочку, набитую подарками в ярких обертках, а впереди меня ждал невообразимый Рождественский вечер. Все гости были в национальных шотландских костюмах: черный бархат, яркие клетчатые юбки — красные, зеленые, синие, туфли с серебряными пряжками; сидели за банкетным столом в бальной зале нашего дома, а волынщики в полной парадной форме маршировали вокруг уставленного яствами стола, наигрывая щемящие душу мелодии, приветствуя наступление Нового года! С того дня я поняла, каким может и должен быть этот праздник. Стоит мне услышать волынку, и я вспоминаю чудесный дом, ощущаю теплоту, надежную защиту от невзгод и мысленно благодарю добрых чужих людей, впервые прививших чужому ребенку вкус к традиции.

Я вернулась в школу, но мать вскоре снова оторвала меня от учебы. Ей пришлось принять участие в большом гала-концерте и хотелось рассказать мне о нем! Она даже не дала мне возможности поблагодарить ее за каникулы в Англии.

— Моя дорогая, слушай, слушай! Я должна была пойти на открытие. «Солнечные» прожектора, огромный красный ковер, поклонники, все разодетые в пух и прах с подлинным шиком, радиоинтервью — словом, нечто невообразимое. Настоящая блистательная кинопремьера. Я должна была выглядеть, как полагается кинозвезде — прическа, меха, даже изумруды! От прелестного белого шифона пришлось отказаться: без твоей помощи не могла приподнять скотчем грудь. Как бы то ни было, вся эта блестящая шумиха устраивалась знаешь ради чего? Да ради «скачущих кроликов»! Даже ты слишком взрослая для такого зрелища! И все же жаль, что тебя там не было: ты бы слышала рев толпы, когда мы вышли из машины! Губительница я кассовых сборов или нет, но люди словно с ума посходили — они наваливались на ограждения с такой силой, что некоторые падали в обморок, и толпа их давила!

Уже потом, в машине, я спросила: «А теперь объясните мне простую вещь: кто пойдет это смотреть?» Полнометражный фильм, и — сплошное сюсюканье. Если бы не замечательная мачеха, это же фильм для двухлеток! А уродливые человечки-карлики? Да и принц, похоже, «голубой». Нет, уж если ты рисуешь Микки Мауса, не лезь в продюсеры полнометражного фильма! Радость моя, ты должна увидеть это своими глазами (Мне уже нетерпелось!). Там есть «сцена уборки» — я чуть в трусики не написала! Маленькие птички и пушистые белочки — все они помогают деревенской идиотке! И музыка ужасная. Слащавые песенки. Что за вздор снимать такие фильмы, да еще устраивать для них премьеры! И для этой жертвы аборта я вырядилась? Радость моя, поверь, этот фильм никогда не принесет денег!

Когда я наконец увидела «Белоснежку и семь гномов», первую полнометражную мультипликацию Диснея, она произвела на меня такое впечатление, что даже отрицательный отзыв матери не смог его поколебать. Я полюбила и «птичек», и «голубого» принца — всех!

Старый контракт Дитрих истекал в конце февраля. Студия «Парамаунт», которая раньше собиралась снимать Дитрих в новом фильме, теперь хотела от нее откупиться. Вот что она написала моему отцу:

Я уже потратила уйму времени и денег в надежде на то, что студия предложит мне что-нибудь, способное убрать ярлык «губительницы кассовых сборов», но им нечего мне предложить. Мне сообщили по секрету, что они хотят расплатиться со мной и позабыть про свои обещания, но для проформы мой адвокат должен обратиться к ним с письменным заявлением и так далее.

Двести пятьдесят тысяч долларов нам на какое-то время хватит. В конце концов что-нибудь подвернется, и дела снова пойдут на лад. Приходится признать: Хемингуэй был прав, когда сказал, что дело не только в Джо, во многом причина кроется во мне самой.

Здесь все очень дорого, но ты же знаешь менталитет людей кино. Я не могу допустить, чтобы от меня исходил запах «бывшей», или даже «безработной звезды». Вот я и трачу все, что осталось, чтобы придать себе блеска, хоть я очень страдаю от одиночества, тоски и — тебе я могу открыться — страха.

Гитлер прошел марш-парадом по приветствовавшей его Австрии. Моя мать переехала из дорогого отеля в маленький дом на Беверли-Хиллз.

На весенние каникулы отец передал меня на попечение матери. Я не так уж много проучилась в школе, чтобы заслужить отдых, но другие его заслужили, отпустили и меня. Как мне сказали, Тами снова «уехала погостить к брату». Я беспокоилась, не прячут ли они ее, не заставили ли в очередной раз убить своего ребенка.