Евгений Поляков - И. П. Павлов – первый нобелевский лауреат России. Том 2. Павлов без ретуши

Положи мне руку на голову и посиди возле меня пока я усну.

Этот период был самым счастливым в нашей жизни. Мы жили очень дружно. Иван Петрович без всякого раздумья отказывался от каждого административного поста, предлагаемого ему принцем Ольденбургским 117. И когда тот рекомендовал посоветоваться с женой, прежде чем отказываться, Иван Петрович всегда с гордостью отвечал:

– Я уверен, что жена одобрит мое решение!

И. П. Павлов в минуты отдыха

С. В. Павлова за чтением

Сильно соблазнял меня директорский домик, а главное садик, находящийся при нем. Там было бы хорошо играть и гулять нашим деткам!

Но на упреки родителей Ивана Петровича, что я не настояла на принятии им поста директора, я только посмеивалась и говорила:

– Попробуйте-ка сами его уговорите!

По мнению моих родных, да и наших приятелей, я была большая фантазерка – желала окружить детей и себя с Иваном Петровичем хорошими людьми, чистой нравственной атмосферой. Я считала, что каждый хороший человек хоть черточку своего «я» внесет в нашу среду, и, таким образом, его пребывание у нас оставит хороший след на нашей жизни.

Начала я подбирать себе хороших людей. Это относилось решительно ко всем, кто так или иначе принимал участие в нашей жизни. Для меня важно было, чтобы все окружающие люди, будь то кухарка, прачка и т. д., радовали бы нас проявлением своего личного «я».

Переехали мы на маленькую квартирку на Большой Пушкарской без парадного входа. Мебели у нас было весьма мало. Прислуги не было. Иван Петрович сам покупал дрова, а я сама ходила на рынок и готовила обед. Кажется, мы ничем не могли заслужить уважения и любви обитателей всего дома.

Однако прежде всего явился швейцар с предложением своих услуг. Он очень облегчил Ивана Петровича, взяв на себя хлопоты о дровах. Затем пришла дворничиха, предложила выносить помойные ведра. Чем же заслужили мы такое внимание? Иван Петрович обладал способностью покорять и привязывать к себе людей своим высоким духом, любовью к труду и неизменной справедливостью. Это влияние отражалось как на людях образованных, так и на простых, и сохранилось до конца его жизни.

Наступила осень. Мне надо было одеть Ивана Петровича. Пиджак из альпага я сшила сама, но никак не могла решиться сшить ему брюки. Услышав о таком моем затруднении, наш швейцар приходит ко мне и говорит:

– Отдайте сшить брюки моему племяннику Ильюшке.

– Да разве можно отдать материал такому пьянчушке?

– Эх вы, барыня! – сказал швейцар, – думаете, как пьяница, так значит и не человек? Напрасно, напрасно! Ильюшка хорошо работает и берет за работу с прикладом (а приклад ставит хороший) три рубля.

Наконец, я решила попробовать, и с тех пор, до самого отъезда Ильюшки в деревню, он работал на Ивана Петровича. Оставляя у себя обрезки, он аккуратно ими потом чинил все изъяны.

Швейцар Василий Шувалов сделался у нас своим человеком. Он помогал всегда при уборке квартиры в определенное время. Вот однажды вместо него приходит небольшой мальчик-подросток.

– Ты зачем? – спрашиваю я.

– Работать вместо отца: он лежит больной, после вчерашней гульбы на свадьбе.

– Да ты-то кто?

– Я Иван – сын Василия, приехал из деревни – невмоготу стало жить с безумной матерью.

Мать была душевнобольная, но тихая. Жила одна в деревне, куда муж высылал ей деньги на содержание. Вот эта-то болезнь жены и довела Василия до пьянства.

– Да можешь ли ты работать? – спросила я мальчика.

– Коли б не мог, не брался бы.

И всю работу он сделал исправно, даже аккуратней своего отца. Я давала ему денег, но он не взял, сказав, что деньги должен получить отец, который его содержит и очень желает скоро определить куда-нибудь на службу.

Мальчик меня заинтересовал. Я узнала, что он не кончил даже деревенской школы и предложила заниматься с ним вечерами, когда дети спали. Это его очень обрадовало, и он исправно, с большим интересом начал учиться.

В это время Николай – старый опытный лабораторный служитель Ивана Петровича (еще по лаборатории Боткина) – до того запил, что пришлось поместить его в больницу. Один из учеников Ивана Петровича продержал его в больнице почти два года под самым строгим своим личным надзором. Без Николая Иван Петрович был как без рук – никто не мог его заменить. Вот я и говорю Ивану Петровичу: