Евгений Войскунский - Полвека любви

— Да только на разум вся надежда!..

Должен тут сказать (это не только мое мнение), что влияние на участников семинара руководителей групп, то есть Биленкина и мое, было значительным. Мы с Димой вовсе не сговаривались заранее, как вести семинар. Просто были единомышленниками. С первого же занятия в своих группах мы определили главный критерий оценки: литературный. Фантастика — даже не жанр, а крупное (многожанровое) направление литературы. Никакая идея, интересная сама по себе, не определит принадлежность вашего сочинения к художественной литературе, если в нем нет стиля, языка, характеров персонажей — то есть, так сказать, вещества литературы.

Когда-то Фрэнсис Бэкон сказал: «Наука часто смотрит на мир взглядом, затуманенным всеми человеческими страстями». Вот так, говорил я своим ребятам, должна смотреть и фантастика. И тогда возникнет не научно-популярный опус и не остросюжетное чтиво, а серьезная литература, которая ищет ответы на вопросы, тревожащие человечество: куда мы мчим? Какие угрозы таятся в новейших достижениях научно-технического прогресса? Зачем человеку космос? Зачем расщеплять одни ядра и синтезировать другие? Чем обернется для человечества вмешательство в генетику, в наследственность? Почему опасно клонирование (уже тогда, в семидесятые, о нем заговорила фантастика)? Конечно, это не значит, что писатели-фантасты — пророки, знающие ответы на все вопросы. Отнюдь! Фантасты, может быть, больше размышляют, немного дальше пытаются заглянуть.

Дмитрий Александрович Биленкин, с которым я сдружился в те годы, как раз и являлся таким — очень размышляющим — фантастом. По образованию он был геохимиком, ездил в геологические экспедиции. В конце пятидесятых все чаще стали появляться в периодике его статьи и очерки. С 1959 года Биленкин — штатный сотрудник «Комсомольской правды», в его попечении популярная еженедельная полоса «Клуб любознательных». Кажется, именно на этой полосе прочел я коротенький рассказ Биленкина «Зачем?». Так, ничего особенного, но запомнилась любопытная идея поиска внеземных цивилизаций. Радиоволнами всю Галактику не охватишь, полеты к далеким мирам бессмысленны, так вот оптимальный вариант межзвездной связи: к ближайшей звезде запускается автоматическая станция, которая будет кружить вокруг нее и лазерами управлять звездными реакциями. Звезда будет то разгораться, то гаснуть — такая пульсация и привлечет внимание гипотетических братьев по разуму…

Мы с Биленкиным познакомились, когда он уже работал в журнале «Вокруг света». Ему было за тридцать. Высокий, с красивым юным лицом, всегда при галстуке, он производил впечатление умного, спокойного и успешного человека. В 67-м вышла первая книга его научно-фантастических рассказов «Марсианский прибой». За ней последовали, с интервалами в 3–4 года, другие сборники рассказов — «Снега Олимпа», «Лицо в толпе», «Проверка на разумность», повесть «Сила сильных». Он нашел свой жанр — новеллу — и уверенно его разрабатывал. Герои его новелл — изобретатели, математики, разведчики космоса, космический психолог Полынов (любимый персонаж Биленкина) — сталкиваются с необычайными явлениями, подчас грозящими гибелью. Их выбор, поведение всегда определяются нравственностью. В «Принципе неопределенности» ученый XXI века Берг отправляется на машине времени, «хроноскафе», в XIII век, чтобы отыскать и привезти забытый в прошлой экспедиции «антигравитатор». Прибор найден. Но как быть с девушкой, приговоренной фанатиком епископом к смерти? Утром ее сожгут. Берг не должен вмешиваться в дела прошлого времени, это опасно: история пойдет по-другому, изменится будущее, из которого он прибыл. Но почему история должна измениться к худшему, если его поступок правилен и хорош? Сомнения отброшены, Берг спасает девушку («целуя ее, он понял, что хочет целовать ее всегда, всю жизнь»…), они бегут из города. За ними идет погоня, но они успевают добежать до хроноскафа, и Берг заталкивает девушку на сиденье. Тут же он понимает, что хроноскаф не вывезет двоих: перегрузка! И он отправляет девушку в свой XXI век, а сам остается в глухом Средневековье — без надежды на возвращение.

А вот рассказ «Проба личности», впервые напечатанный в 1978 году в альманахе «НФ» № 19, который я составлял. Школьники XXI столетия вызвали из глубины веков методом «фантоматического» моделирования… Фаддея Венедиктовича Булгарина. Конечно, это фантом, голограмма, сотканная компьютером по рисункам и воспоминаниям той эпохи. Воссоздан не просто облик, но и душевный склад, образ мыслей того самого Булгарина, и ребята предъявили ему строгий спрос. «Судьи? Нет. Но и не зрители. И уж, пожалуй, не дети. Исследователи». Почему он, Булгарин, травил Пушкина, писал доносы в Третье отделение на него, на Вяземского, на Тургенева? Воевал на стороне Бонапарта… Брал взятки… Булгарин оправдывается, мол, служба требовала, старался ради царя и «общественной пользы»… Не выдержал груза обвинений, рухнул на колени… Ребята, потрясенные, выключают мерзкий фантом…