Рудольф Баландин - Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей

При жизни он так и не был услышан. Утешался тем, что пишет для будущего: «Тогда откроют мои книги, и у меня будут читатели. Я должен писать для них, для них я должен закончить мои основные идеи. Сейчас я не могу бороться – у меня нет даже противников».

И ярые последователи, и яростные противники появились у Ницше позже. Его идеи вдохновили Гитлера на борьбу за величайший германский рейх и за «белокурую бестию» на пути к Сверхчеловеку. Но диктатура нацистской партии и могучей государственной машины штамповала только «винтиков». Стремясь истребить или поработить «недочеловеков», озабоченных одним лишь материальным благополучием, фашисты сами становились «недочеловеками». По афоризму Ницше: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтоб самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна притягивает тебя».

Ницше выступал – не всегда осознанно – против подавления и унижения личности не только внешними силами, но и собственными слабостями, безволием. Такая борьба придаёт жизни внутреннюю напряжённость, целеустремлённость и смысл. Исходя из этого, он отрицал христианство, призванное утешать слабых. Воспевая сильную личность, он создавал новое религиозно-философское учение для одинокого искателя истины, отвергающего всё, что подавляет его духовную свободу.

Пророк Заратустра – его герой, – не обременённый смирением, пребывает в гордом одиночестве, подчёркивая очевидность: каждая вершина возвышается отдельно… Хотя, как известно, в природе гора не возвышается сама по себе среди низменности, а является частью хребта, горной страны.

Учение Ницше в потаенной глубине своей – бегство от реальности. Оно являет собой нечто противоестественное, подобное величественным египетским пирамидам, возвышающимся над равниной. И всё-таки духовный протест сильной творческой личности в научно-технический век оправдан, ибо творение человека – техническая цивилизация – стало подавлять своего творца, пересоздавать его по своему образу и подобию. Замкнутый в себе Заратустра рискует превратиться в «заратустрицу» в чреве автомобиля, раба техники.

Оправдан бунт Ницше против нравственного закона, исполняемого под угрозой наказания свыше (обществом, государством, Богом). Это обстоятельство подчёркивал одновременно с Ницше оригинальный и рано умерший мыслитель Жан Мари Гюйо (1854–1888). Он ровно через сто лет после «Основ метафизики нравственности» И. Канта написал книгу «Нравственность без обязательства и без санкций». Уже в названии – отрицание кантова категорического императива, предписывающего всеобщую обязанность для всех разумных существ. Отвергается и санкция свыше, на которую ссылаются все религии.

Несмотря на свой недолгий жизненный опыт, Гюйо точно оценил социальные перемены: «Эра личностей кончается, наступает эпоха масс». Он отвергал ницшеанскую волю к власти: «Метафизические системы, проникнутые духом авторитета и власти, – помочи, пригодные для народов, находящихся на младенческой стадии развития». «Желать властвовать над умами ещё хуже, чем желать властвовать над телом» (имеется в виду запугивание угрозой наказания при жизни или после смерти).

В отличие от Ницше, Гюйо утверждал право на индивидуальность любого человека: «Единство в познании принесло бы смерть самому познанию… Разнообразие теорий и доктрин служит доказательством богатства и силы мысли». «Самый дух человека весь проникнут идеей социальности: мы мыслим… в категории общества».

Фридрих Ницше был уверен, что мыслит «в категории» свободной личности. Но, как мы уже говорили, у него были предтечи. Его идеи отвечали духу времени, хотя и в парадоксальной форме, доведённой до крайних пределов.

Его упрекали в аморализме. Это заблуждение. Как бы ни изощрялись теоретики, чему бы ни поклонялись верующие, нравственность – в поступках, образе жизни, а не в декларациях, заповедях, словах.

Лицемерие – одно из самых мерзких проявлений безнравственности. В этом отношении Ницше, например, человек высокой морали, в отличие от многих проповедников, церковных иерархов, идеологов, которые на словах провозглашают принципы поведения, которым сами не следуют.

Пока философы-индивидуалисты, поклонники Сверхчеловека или Единственного, утверждали свои взгляды, оформились (вспомним труды и жизнь Петра Кропоткина) концепции коллективизма, основанные на солидарности трудящихся, принципах взаимопомощи и справедливости.