Ольга Елисеева - Дашкова

Кроме В.И. Суворова дело вели князь М.Н. Волконский и князь П.П. Черкасский. Вероятна утечка информации от них к Панину, а через него Дашковой.

В 1765 г. участок, простиравшийся от берега Мойки до Большой Конюшенной улицы, купил у Одара Филипп Демут, открывший здесь «Демутов трактир», где уже в пушкинскую эпоху часто бывали петербургские литераторы.

Князю Михаилу Ивановичу принадлежал дом, построенный еще его отцом И.П. Дашковым на 12-й линии Васильевского острова, недалеко от здания Морского корпуса. Там супруги тоже не жили. Эти подробности следует учитывать, когда речь заходит о переездах Екатерины Романовны из столицы в столицу, и обнаруживается, что княгине негде жить. У современного читателя возникает ощущение, будто наша героиня не располагала собственностью и в буквальном смысле слова не знала, где преклонить голову. На деле же слова Дашковой значат, что в Первопрестольной или у Невских берегов она не имела дома, соответствующего ее статусу и финансовым возможностям.

А.Б. Куракин – не брат, а кузен Дашковой по мужу, еще один племянник Н.И. Панина. Живя у него, княгиня не покидала круга новой родни и членов группировки министра.

По закону 1731 г. вдова наследовала мужу в недвижимом имуществе на седьмую часть, а в движимом – на четвертую.

Ровно десять лет спустя, в феврале 1775 г., французский дипломат Мари-Даниэль де Корберон сообщал: «Императрица дала графине Воронцовой… 45 000 р. для уплаты ее долгов… Кроме того, ее величество посылает 15 000 р. для выкупа заложенных бриллиантов графини и в то же время отказывает в двухстах душах крестьян ее сестре княгине Дашковой». На наш взгляд, некорректно помещать данный случай десятью годами раньше, относя к событиям 1765 г., как это делают Г.А. Веселая и Е.Н. Фирсова в книге «Москва в судьбе княгини Дашковой», чтобы подчеркнуть равнодушие Екатерины II к подруге. Следует помнить, что сразу после приезда из-за границы в 1772 г. Дашкова получила сначала 10 тыс., а затем 60 тыс. рублей в условиях военного дефицита. После победы в войне над турками многочисленные пожалования – в том числе и прежней любовнице Петра III – являлись демонстрацией могущества императрицы, ее щедрости и «непамятозлобия». В этом ряду стояла и оплата долгов «Романовны».

Императрица и сама не сумела построить отношений с сыном, но она его не воспитывала, он рос на руках у Елизаветы Петровны. Результатом собственных педагогических усилий августейшей бабушки стал Александр Павлович.

Считалось, что интересы частновладельческих крестьян представляют помещики, а священнослужители должны оставаться вне политики.

Депеши Ширлея несут заметный отпечаток общения с Дашковой. Например, его описание нерешительности Панина перед переворотом 1762 г. почти дословно совпадает с «Записками» княгини. «Знающие графа Панина уверены, что сам по себе он не способен на рискованные дела, – писал дипломат 31 июля 1768 г. – Друзьям его столь хорошо сие известно, что когда княгиня Дашкова впервые открыла ему замысел низложить императора, она почла уместным уверить его о полной к сему готовности и присовокупила, что, буде из трусости он выдаст ее, то выкажет себя недостойным доверия императрицы».

Следует особо упомянуть книгу А.И. Воронцова-Дашкова, вышедшую в серии ЖЗЛ (Екатерина Дашкова. М., 2010). Автор давно и плодотворно занимается историей своей знаменитой родственницы. Его работа полна любопытных биографических фактов. Тем не менее она рассчитана в первую очередь на западного читателя (автор живет в США), склонного упрощать отечественную реальность, например, ставить знак равенства между «либерализмом» и «демократией». Кроме того, биография княгини не слишком плотно прилегает к контексту времени, во многих местах заметна неосведомленность исследователя о событиях екатерининской эпохи. Это приводит к досадным недоразумениям, например, к предположению, что во время войны со Швецией, в 1789 г., русский флот «взбунтовался и предался наследнику» Павлу I, в то время как речь в английских газетах шла о британском флоте времен установления регентства принца Георга (будущего Георга IV) над сумасшедшим королем Георгом III.

Екатерина II отменила это правило в «Жалованной грамоте дворянству» 1783 г. Но оно вновь было введено Павлом I. В 1800 г. император конфисковал имения брата княгини С.Р. Воронцова, не пожелавшего приехать из Англии. Права Семена Романовича оказались восстановлены только после гибели Павла новым государем Александром I.