Галина Синекура - Честь имею… Или все-таки поимели меня?!

– Разрешите уточнить у них, тогда доложу, – тихо отвечаю я. Вместо того, что спросить у нее: «Уважаемая, если вы все-таки поняли, насколько ценно то, что благодаря мне стало известно, что бабуля бы не явилась к нафуфыренной публике, может, надо извиниться за свою грубость?».

В другом месте я бы именно так и поступила. Потому что в других местах меня не удивляли никакие проявления человеческой низости. Если где-то происходили хамские выпады или прочая несправедливость в мою сторону, я давала адекватный отпор. А здесь я просто не ждала ничего подобного. И каждый раз, когда это происходит, у меня ощущение, что я сплю, и мне надо просто дождаться рассвета, чтоб петух закукарекал и прогнал нечистую силу.

К слову, по начальнице было видно, что она нисколько не раскаивается и не сомневается в своей правоте. Наверное, у нее было ощущение, что, наоборот, мало чертей она мне всыпала за то, что я полезла туда, куда она не велела мне вмешиваться. Поэтому она продолжила свою стратегию…

Как раз в те дни в городе случился аномальный снегопад. Улицы, дороги, дворы, все было заковано в сплошной белый плен. Коммунальщики, естественно, тоже были в ужасе и не сразу, а где-то через почти неделю поняли, каким способом они смогут хоть чуток расчистить хотя бы основные улицы. В магазинах резко пропал хлеб, опустели полки с другими товарами первой необходимости, обрушился настоящий коллапс.

Тогда я снимала квартиру в районе города, из которого даже при благоприятных обстоятельствах очень сложно добраться до центра, и обратно тоже. А с такими снежными завалами у меня было два пути – либо пешком, либо на электричке с вокзала до станции, от которой мне топать до дома по сугробам около получаса. А полностью пешком – почти три часа, под морозным ветром, почти по пояс в снегу.

Так вот, моя начальница прекрасно знала обо всем, что описано в предыдущем абзаце. Знала, что последняя электричка отправляется с вокзала около девяти вечера. Каждый день я получала такое количество заданий, что могла выйти из серого здания лишь в начале одиннадцати вечера. Пока шла все долгие три часа, я, естественно, лила слезы от мыслей о моей незавидной судьбе. Они замерзали на моих щеках плотным ледяным панцирем. Периодически я отковыривала его, но очень скоро намерзал новый.

Начальница объявила, что информационная обстановка в регионе требует того, чтобы был введен режим круглосуточных дежурств. Специально для этого тыл выдал нам кнопочный телефон, который дежурный должен был носить с собой, спать с ним, есть, если удастся. Этот маленький и вечно звонящий предмет, который быстро получил прозвище «черная тварь», жил с дежурным неделю, а потом передавался следующему.

Недельное дежурство? Гениальная тема. Над отделом новостей во всем сером здании смеялись все, кто умеет смеяться. Такой формат несения службы абсурден с правовой точки зрения даже для любого оперативного подразделения. Ночные и сверхурочные переработки оплачиваются согласно приказу, который утверждает дежурства. Но никакие юристы не согласуют приказ, в котором сотрудники дежурят целую неделю подряд. Дежурство обычно осуществляется в течение суток, после чего трое суток человек отдыхает. Тут еще надо учитывать, что отдел новостей – это подразделение внутренней службы. Ее сотрудники в принципе не могут привлекаться на дежурства. А на недельные – так тем более. Но это происходило в реальности. Все об этом знали, понимали незаконность операции, но не вмешивались.

То есть, получая «черную тварь» утром понедельника, выпускаешь ее из рук только утром следующего понедельника. Забираешь телефон домой после работы, кладешь около себя в кровати, чтобы во сне не пропустить звонок. Позвонить может, на самом деле, просто кто угодно, и по любой причине. Мне как-то в сонный предрассветный час звонил пьяный журналист известного издания и просил меня приехать к нему, потому что «совсем один и хочется тепла». На мой вопрос, почему он решил набрать номер именно дежурного отдела новостей полиции, он откровенно ответил, что звонил много куда, обычным людям и в организации, но ответила только я.

Если касаемо службы, то звонит обычно дежурная часть, которая докладывает о серьезных происшествиях, и журналисты, если они параллельно с первой узнали о случившемся. Как? Думаю, здесь все-таки обошлось без магического шара. Им кто-то продал информацию. Но опять же, еще одна неуловимая блоха нашей системы, этих продажных шкур выявляют крайне редко. Видимо, некогда этим заниматься компетентным подразделениям. И получается, что после утечки информации потом приходится подпрыгивать огромному количеству других людей. Схема такая: грязный носок развесили в Интернете, он быстро оказался везде. Это заметили в столице, скандалят с нами: почему допустили, как так? Местное руководство тоже злится: что ж такое, хлынул поток, закройте кто-нибудь кран. Начальница нервничает и передает свое волнение тому, кто попадется под руку. Даже если изначально под ее рукой не я, меня она потом тоже обязательно за что-нибудь стеганет хлыстом.