Владимир Фромер - Чаша полыни. Любовь и судьбы на фоне эпохальных событий 20 века

— Хорошего же вы о нас мнения, — сказала Магда. — Так говорят враги Германии.

— Я люблю Германию, — ответил Квандт, снижая пафос своих слов иронической усмешкой. — Но я также полагаю, что лозунг «Deutschland uber alles» выражает опасную нашу гордыню, ибо превыше всего может быть только Бог.

— Вы верите в Бога?

— Верю.

— Тогда почему же вы антисемит? Ведь евреи избранный Богом народ. Не так ли?

— Так и не так. С нашей христианской точки зрения еврейский народ является избранным, потому что из их среды был избран человеческий сосуд для воплощения Божественной сути. Господь выбрал этот народ, чтобы воплотиться и вочеловечиться. Но евреи сами отвергли бесценный свет Божий, явленный для всех, но для них — в первую очередь, и таким образом сами отреклись от своего избранничества. С тех пор евреи превратились в народ-изгой, несущий в себе огромную разрушительную потенцию, убийственную для других народов.

— Но ведь среди евреев так много хороших, полезных обществу людей, — искала контраргументы Магда.

— А я с этим и не спорю, — пожал плечами Квандт, — и отнюдь не утверждаю, что среди евреев нет хороших людей, с которыми приятно пообщаться в возвышенных плоскостях, где «несть ни эллина, ни иудея». К сожалению, все это не имеет значения. Один из феноменов еврейства, совсем уж непостижимый, заключается в том, что евреи, кроме индивидуальных душ, имеют еще и коллективную душу.

— Не об этом ли говорится в польской поговорке: «Если в Варшаве жид чихнет, то краковские жиды немедленно откликнутся — на здоровьечко»? — спросила Магда.

— Вот именно, — улыбнулся Квандт, — обладая такой коллективной душой, евреи могут без всякой организованности действовать только себе на пользу, разрушая те структуры, которые для других самые полезные, а для них — нежелательны. Я верю, например, что ваш отчим всей душой любит немецкую культуру. Но такие, как он, сами того не сознавая, разрушают живительные немецкие источники, эту культуру питающие. Причем вполне искренне считают, что действуют в немецких интересах, хотя на самом деле служат еврейским целям. Дело в том, что еврейская коллективная душа обладает исключительной силой. Она диктует евреям их еврейские устремления. Евреи могут в совершенстве впитать в себя чужую культуру, могут искренне желать служить только ей, но сидящая внутри каждого из них общая еврейская воля обязательно повлечет их по еврейскому пути. И, уверяю вас, большинство из них этого даже не осознает.

— У меня есть друзья-евреи, — смущенно сказала Магда с таким чувством, будто признавалась в чем-то постыдном.

— У меня тоже, — засмеялся Квандт. — Но об этом мы уже говорили.

— Вы прочитали мне целую лекцию, — засмеялась и Магда. — Теперь я чувствую себя более просвещенной и должна признать, что у вас оригинальная манера знакомиться с девушками.

— Простите, Бога ради, — смутился Квандт. — Просто я ужасно обрадовался, что вы не еврейка.

— Вам это так важно?

— Очень важно, — произнес он, став вдруг серьезным.

— Расскажите о себе, — перевела Магда разговор на другую тему. — Вы, конечно, женаты?

— Моя жена умерла два года назад от рака, оставив меня с двумя маленькими детьми.

— Мне очень жаль, — сказала Магда.

— Жалеть, в сущности, не о чем. Она принадлежала к захиревшему роду остзейских баронов и занималась только тем, что кичилась своим аристократическим происхождением. Кроме этого, в ней не было абсолютно ничего заслуживающего внимания.

— Но как же вы справляетесь с двумя детьми, один?

— На самом деле у меня пятеро детей, — улыбнулся Квандт. — Я ведь усыновил трех сирот. Их погибшие в авиационной катастрофе родители были моими друзьями. А как справляюсь? Не так хорошо, как бы мне хотелось, ибо род моих занятий оставляет мало свободного времени.

Магда впервые посмотрела на него с уважением.

Она настояла на том, чтобы самой расплатиться за обед, но берлинский свой адрес дала Квандту без колебаний. Ей импонировали возможности этого человека.

На следующий день посыльный доставил на ее квартиру огромную корзину белых роз.

Через три месяца Магда вышла замуж за Гюнтера Квандта, после того, как выполнила два его условия: сменила католическую веру на протестантскую и отказалась от еврейской фамилии Фридландер. Она приняла фамилию своего отца и стала фрейлейн Ритшель.

Очень быстро Магда поняла, что совершила ошибку. Дело было не в том, что по возрасту Квандт годился ей в отцы. Магде это даже нравилось. Но уже в первые недели брака высветлилось несходство их характеров и темпераментов. Гюнтер Квандт оказался человеком скучным, заземленным. По воскресеньям он регулярно посещал церковь, где слушал пасторские проповеди с таким видом, словно это были откровения свыше, предназначенные лично ему. Трезвая его рассудочность все подчиняла строгому распорядку. Для него не существовало божественных даров жизни. В его идеально стерильном мире не было места призракам. Вино и женщины его не пьянили, музыка не интересовала, искусство оставляло равнодушным. Читал он только религиозную литературу и труды Платона, которого считал величайшим из мыслителей.