Арсений Замостьянов: Генералиссимус Суворов. «Мы русские – враг пред нами дрожит!»

Юный А. В. Суворов. Художник Н. Самокиш

Друзей у Суворова было немного. Такие, как Ганнибалы, – наперечёт. В восьми верстах от Гатчины есть село Суйда, там чернокожий соратник Петра приобрёл усадебку. В Суйду Александр Васильевич приезжал неоднократно. Сначала навещал старого генерала, а после его смерти в 1781 году – старшего сына Абрама Петровича, Ивана Абрамовича. Иван Ганнибал дослужился до звания генерал-аншефа, командовал Черноморским флотом. Заслужил громкую славу героя Чесмы и Наварина. Жил в Суйде холостяком, залечивал раны. Известно, что Суворов не любил собственного отражения и приказывал занавешивать зеркала в тех комнатах, где останавливался. Но в доме своего приятеля Ивана Ганнибала он чувствовал себя свободно, и зеркала там не занавешивались. Боевым генералам было о чём поговорить. К тому же два младших брата Ивана – Исаак и Осип – храбро воевали под началом Александра Суворова в Польше.

В. И. Суворов беседует с А. П. Ганнибалом. Художник Н. Самокиш

Современники говорили о заурядной, неказистой наружности великого полководца. Да и привычка самого Суворова занавешивать зеркала во всех комнатах, где приходилось ему останавливаться, говорит о том, что Александр Васильевич считал свою внешность несоответствующей канонам героики. Невысокого роста, жилистый, щупловатый… Однако маркиз Дюбокаж – француз, перешедший на русскую службу после революции и служивший в 1794–1796 годах при Суворове, – считал и внешний облик полководца замечательным: «Наружность фельдмаршала как нельзя лучше соответствовала оригинальности его личности. Это был маленький человек слабого сложения, но одаренный природою могучим и чрезвычайно нервным темпераментом… Не похоже, чтобы он когда-либо, даже в молодости, обладал красивой внешностью. У него был большой рот и черты лица мало приятные, но его взгляд был полон огня, живой и необыкновенно проницательный: казалось, он все пронизывал и исследовал глубину вашей души, когда останавливался на вас внимательно. Я встречал не много людей, у которых чело было бы больше изрезано морщинами, и морщинами настолько выразительными, что лицо его как бы говорило без помощи слов. Характер у него был живой и нетерпеливый: когда он бывал чем-либо глубоко возмущен и рассержен, лицо его становилось суровым, грозным, даже ужасным – оно выражало все чувства, волновавшие его в эту минуту. Но эти минуты были редки и всегда вызваны основательными причинами, а его суровость никогда не переходила в несправедливость, хотя порой он и бывал чрезмерно едок и язвителен. Проходило возмущение, и черты его лица вновь принимали выражение обычной доброты, следуя за состоянием его души». Дюбокаж застал Суворова уже старцем: служил адъютантом при фельдмаршале в середине 1790-х годов. Описание Дюбокажа – человека, одарённого литературными способностями, – весьма ценный источник знаний о внешности Суворова. Не производил он впечатления богатырской статью и медальным профилем и в молодые годы, когда начинал службу.

Бог наш генерал.

Он нас водит, от Него и победа.

На склоне лет Суворов однажды сказанул: в молодые годы я считался первым кавалером. Мало кто понял, что старый полководец иронизирует… Дело было в Швейцарии, в Регенсбурге. На балу принцесса фон Турн-и-Таксис попросила придворного художника написать миниатюрный портрет Суворова. И на следующий день кокетливо попросила старика позволить ей благоговейно носить этот портрет на груди. Суворов картинно вскинул голову: «Портрет не похож!». И принялся «уверять всех, что слыл когда-то в России, а потому и по всей Европе первым красавцем и превосходил нежностию тени (т. е. цветом лица. – А.З.) даже сестрицу свою». Нет, рослым молодцем Суворов не был никогда, и дамы вокруг него начали увиваться, только когда возник над головой полководца ореол славы.

Прошение юного Александра Суворова о зачислении на службу в лейб-гвардии Семёновский полк. 1742 г.

В 22 день октября 1742 года, двенадцатилетним, Суворов был записан солдатом в лейб-гвардии Семеновский полк, располагавшийся на Яузе, по соседству с Покровским. К тому времени Суворов уже получил начальное домашнее образование, учился, как сказано, «понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». После зачисления в полк, по традиции, новобранец получил отпуск для продолжения домашней учёбы. Отец лично дал обязательства лейб-гвардии Семёновскому полку: «В том, что находящийся в оном полку 8 роты солдат Александр Суворов имеет обучаться во время его от полку отлучения, то есть, генваря по первое число тысяча семьсот сорок шестого году, на своём коште указанным наукам, а именно: арифметике, геометрии, тригонометрии, артиллерии и часть инженерии и фортификации, також из иностранных языков да и военной экзерциции совершенно, и о том должен я, сколько от каких наук обучится, чрез каждые полгода в полковую канцелярию для ведома рапортовать. Прокурор Василий Суворов ». Многим наукам отец учил сына самолично: и иностранным языкам, и военным дисциплинам. Скажем, сочинение французского инженера Вобана «Прямый способ укрепления городов», которое Василий Иванович перевёл на русский язык, отец и сын изучали вместе. Для Александра Суворова эта книга стала первым и поистине замечательным учебником фортификации. И всё-таки Суворов остался в истории великим самоучкой – самовоспитание было в его судьбе куда важнее системного образования, важнее родительских наставлений. Отец несколько раз брал Александра в командировки, в которых сын прокурора берг-коллегии постигал жизнь, узнавал людей.