Краинский Васильевич - Записки тюремного инспектора

Теперь ситуация несколько иная. Тогда все происходило внутри России, и эвакуации не было. Теперь вопрос расчленяется. То, что происходит на территории бывшей России, - это несмываемый позор для всего цивилизованного мира, и позор прежде всего для интеллигенции всей Европы. Но мы об этом не будем говорить.

Наша эмиграция рассеяна по всему миру. О ней мы читаем в газетах и отдельных книгах и брошюрах, но мы лично знаем только нашу эмиграцию, осевшую в Югославии. Мы здесь живем почти с самого начала, и на наших глазах постепенно шла эволюция нашего беженства. В каком же порядке шла эта эволюция?

На этот вопрос можно ответить очень кратко. Русское беженство работало и работает так, как, вероятно, не работал ни один народ. И в этом отношении русские люди на чужбине отлично приспособились к исключительным условиям их жизни. Очень многие не выдержали этой борьбы за жизнь и ушли преждевременно в могилу. Многие просто умерли от голода и холода. Вот, в сущности, и вся эволюция русского беженства. Не о ней надо говорить, а об эволюции, которая произошла за эти 15-16 лет во внешних условиях жизни.

Большевики одержали за это время мировую победу. Почти весь мир, то есть все государства, признали их и поддерживают так называемый Союз Советских Социалистических Республик, вступив с правительством этого союза в дружеские отношения. Случилось это не сразу, но как именно это случилось, мы говорить об этом тоже не будем. Достаточно указать, что 16 лет потребовалось, чтобы общественное настроение эволюционировало до признания большевизма.

Этот вопрос не может не волновать русское беженство, и без упоминания о нем не были бы понятны русские настроения. Вот почему мы коснулись этого политического вопроса и с брезгливостью говорим о нем. По нашему мнению, вся вина за эти позорные страшные истории всецело ложится на ответственность европейской интеллигенции, убогость мысли и недомыслие которой стало очевидным для русского человека. Европу ненавидят и там, в Советской России, и здесь, в эмиграции.

Теперь только поняли русские люди, насколько высоко по сравнению с Европой стояла наша духовная русская культура. И это отлично понимается обеими сторонами, почему и во взаимных отношениях сербского народа и русской эмиграции произошли большие перемены. Появился вопрос, о котором и та и другая стороны умалчивают. Этого требует такт. «Не правда ли, сегодня очень хорошая погода?» - начинают разговор встретившиеся стороны, отлично понимая, что в этой фразе появилась фальшивая нотка.

В России страшный голод. Люди умирают миллионами. Большевики расправляются с голодным народом, усиливая террор. И в это время идет вопрос о признании советского правительства. Конечно, об этом лучше не говорить. И вот и та и другая стороны дали обет молчания. Вопрос о погоде стал доминирующим. С этого начинается разговор, и этим он заканчивается. Но так как эта неестественность слишком очевидна, то и та и другая стороны просто предпочитают избегать друг друга.

Мы сами испытываем это. Вот идет серб, с которым когда-то давно так легко говорилось о «майке России». Он был в России в качестве военнопленного. Теперь он молчит. Надо перейти улицу, на другой тротуар, чтобы избежать неловкой встречи. Люди, не сочувствующие этому сближению Сербии с безбожной советской властью, подчеркивают иногда свои симпатии к русским и начинают иногда разговор о России, но в этих случаях русские заговаривают о погоде, чтобы избежать щепетильной темы. Надо быть осторожным, тем более что многие и действительно переоценили свои взгляды и резко изменились в отношениях к русской эмиграции.

И вот русская эмиграция, или, вернее, русское беженство, замкнулось в себе и только издали следит за развитием назревающих событий. К сожалению, эти настроения передались и русскому беженству во взаимных отношениях. «Я очень рад, что у нас как-то установилось само собой, что нет разговоров о политике», - сказал мне председатель нашей колонии. «Но ведь, позвольте, в России голод - может, и наши близкие и родные там умирают. Ведь даже в Европе раздаются голоса возмущения», - отвечаю я. «Нет, это политика, пожалуйста, об этом не говорите» - так отвечают мне в нашей колонии.

Чего же теперь ждать нам? В 1922 году, когда правительство Болгарии вступило в связь с большевиками, болгарский народ пошел за ним и устроил в Болгарии побоище русских людей, находившихся на территории Болгарии, и только угрожающая телеграмма генерала Врангеля от 16 мая 1922 года председателю болгарского Совета министров прекратила это избиение русских людей. Но было уже поздно. Много избитых, убитых, умерших от ран и оскорблений поставили клеймо на эту страницу болгарской истории. Невольно по аналогии напрашивается вопрос, каково же будет теперь положение русской эмиграции в Югославии.