Яир Лапид - Мои посмертные воспоминания. История жизни Йосефа «Томи» Лапида

Утром я проснулся и попросил о встрече с Эхудом и Ализой. Они приехали, и я взял с них расписку, как со свидетелей, на документе, в котором сообщал, что отказываюсь от лечения, продлевающего жизнь. Мой внук Йоав, который находился с нами в палате, спросил, почему, собственно, родственники не могут подписаться под этим документом.

– Потому что это позволяет предотвратить ситуацию, когда жена, которая пытается избавиться от больного мужа, или дети, которые хотят ускорить получение наследства, заставляют больного поставить свою подпись вопреки желанию, – объяснил я ему.

– Ты знаешь, – сказал Йоав после некоторого раздумья, – это очень разумный закон.

– Знаю, – ответил я, – я сам его принял.

Когда они ушли, я позвал врачей и потребовал немедленно прекратить химиотерапию.

– Но, Томи, – сказал профессор Барабаш, срочно вызванный в палату, – мы можем помочь тебе прожить еще шесть месяцев.

– Вот так? – обвел я рукой палату. – Это ты называешь жизнью?

Остальные врачи тоже пытались уговорить меня, но я уже принял решение. Одна из них, к моему удивлению, расплакалась.

– Ты знаешь, – сказала она мне, – здесь, в отделении онкологии, я должна была бы каждый день сталкиваться с людьми, принимающими такое решение, но, честно говоря, ты первый, кто так решил и стоит на своем.

Я улыбнулся и продолжал говорить с ней, пока она не успокоилась.

В последнюю неделю жизни я не хотел видеть никого, кроме самых близких. Мерав сидела возле меня часами, гладила мою руку и повторяла снова и снова «Бушик, Бушик» – так называли меня дети, в то время как Шула держала другую руку и гладила лоб. Яир проводил рядом со мной ночи и описывал мне то, что показывали по телевизору, когда я не мог открыть глаза. Мне давали морфий, чтобы ослабить боли, и каждый раз я погружался в чуть более глубокий и чуть более темный сон, зная, что именно так я уйду: медленно погружаясь во тьму, окруженный любовью. Я никому не советую умирать, но, если придется уходить, лучше всего именно так.

Первого июня 2008-го, до наступления рассвета я начал свое последнее погружение. Время от времени мое сознание прояснялось, но я понимал или, возможно, чувствовал, что это конец. Есть что-то обманчивое в том, как работает мозг человека в последние часы жизни. Я думал об отце, я видел его так ясно и отчетливо, как не видел с тех пор, как его у меня забрали. Маму тоже видел – красивую, как всегда. Я думал о том, что сейчас я самый худой за последние сорок лет, но не сумею насладиться этим. Я чувствовал руки своих родных и, дыша все тяжелее, будто издалека слышал их голоса. В какой-то момент я чувствовал свое дыхание, и меня огорчало, что оно было таким громким и резало слух, и я не мог расслышать, что мне говорила Мерав. Не могу утверждать, что «жизнь проносилась перед моими глазами», я был в состоянии безмятежности. Я осмыслил свою жизнь и понял свою смерть. И был в мире с обеими.

И тогда я перестал дышать.

Наступила тьма.

Знаю, некоторым интересно: что там, после смерти.

После смерти нет ничего.

Точно вам говорю.

Этой книги не было бы, если бы не записанная Амноном Данкнером серия бесед с моим отцом в последний год его жизни. Эти записи, являющие собой образец журналистики и дружбы, Амнон великодушно передал мне без каких-либо условий.

Я благодарен своей маме, Шуламит Лапид, которая проделала со мной каждый шаг всего процесса написания книги: почти ежедневно что-то добавляла, исправляла, а главное – слушала и все время поддерживала меня.

Я благодарен своей сестре Мерав Рот и ее мужу Дани Роту, жене Лихи и старшему сыну Йоаву, которые очень помогли мне своими советами и, что не менее важно, с пониманием отнеслись к моему исчезновению из их жизни в мой «подвал, где хранятся воспоминания».

Моя особая признательность – редактору Ронит Вайс-Беркович за проницательность, поддержку, терпение и дружбу, и особенно за деликатность, с которой она вела своего упрямого подопечного к его цели.

Спасибо моему помощнику Авиталь Эйлат, без которой мне ни за что не справиться бы с таким огромным количеством материала, и Этель Хувен, которая, как всегда, стояла между мной и жизнью, позволяя мне не отвлекаться от работы над книгой.

Я признателен Эхуду и Ализе Ольмерт, Эли Зоару, Аврааму Поразу, Разу Бен Давиду, Галь Сегаль, Цахи Моше, Томми Ягода, Петеру Гутману, Дани Токатли, Шимону Вейнтраубу – без которого не пережил бы поездку в Нови-Сад, – и многим другим, кто читал, поддерживал, посылал материалы, кому я докучал вопросами в любое время суток.