Array Коллектив авторов - Бессмертный полк. Истории и рассказы

Родные Тони вернулись домой только весной. Началось восстановление колхозов «Рыбацкий» и «Земельный» – стали в первую очередь выращивать овощи для фронта, и на полях работали в основном женщины.

В январе 1944 года, после снятия блокады, госпиталь, в котором работала Тоня, перевели в Гатчину, ближе к фронту.

– Когда ввозили госпитальное имущество, город, только что освобожденный от фашистов, еще горел, – вспоминает Антонина Степановна. – Здание, в котором нас разместили, до войны занимала поликлиника, а во время оккупации здесь же был немецкий госпиталь. Всё здесь было непривычное, бумажное: матрацы, даже бинты…

После окончания войны осенью 1945 года госпиталь переехал в Эстонскую ССР, в город Кивиыли, и стал называться «Спецгоспиталь 1011». Здесь лечили пленных немцев.

Тоня освоилась на новом месте, как всегда быстро. Какие-то немецкие слова выучила, но в основном прекрасно понимала пациентов без слов. Врачи и медсестры жили тут же, в длинных одноэтажных бараках, огороженных колючей проволокой, с часовым у проходной.

25 января 1950 года госпиталь расформировали. Антонина вернулась домой и устроилась на работу на завод «Адмиралтейские верфи» сварщицей. Вышла замуж.

…В свои годы Антонина Степановна чувствует себя замечательно, на здоровье не жалуется и ощущает себя минимум на 20 лет моложе своего календарного возраста.

Пусть каждый день в ее жизни и впредь будет светлым и радостным!

Нина Ефремова

Маевская Галина Николаевна (1914–2007)

Место рождения – г. Калуга;

награждена медалью «За оборону Ленинграда».

Тяжелым было детство моей тёти, Маевской Галины Николаевны. Пропал без вести в Гражданскую вой ну её отец, потом, так уж сложилось, забрали у неё младшего братишку в другую семью. Тяжелые годы были, голодные. Но выдержала она, выстояла, выучилась на рабфаке, а потом поступила в институт стали и сплавов. Здесь она нашла свою единственную любовь – Бориса Леопольдовича Маевского. Закончив один институт, в 1940 году молодая семья была направлена на работу в Ленинград. Галина Николаевна – на завод им. Жданова, мастером инструментального цеха, а Борис Леопольдович – на Балтийский завод, инженером в технологическое бюро. Жили сначала в разных общежитиях, потом сняли комнатку. Вечерами обменивались удачами и промахами в работе, советовались. По выходным знакомились с Ленинградом. В сентябре 1941 года семья ждала ребенка. Но началась война…

Работала Галина Николаевна мастером кузнечно-термического участка. С июля работали круглосуточно, без выходных. В цеху стояла жара до +50. По заводу били с воздуха и из дальнобойных орудий. Осколками снарядов убивало работающих на станках. В июле Ленинград стало сжимать блокадное кольцо. Но паники не было, на заводах организовали народное ополчение. Галина Николаевна проводила мужа в ополчение. А 23 августа он погиб на Лужском рубеже. В сентябре ввели хлебные карточки – 250 граммов – рабочим, 150 граммов – иждивенцам.

Люди физического труда, мужчины, очень тяжело переносили голод. Из 18 человек в октябре – ноябре умерли 16 человек, двое ушли на фронт. В середине октября родилась дочка – Женечка. Роддом постоянно обстреливали дальнобойные орудия. Голод, холод, молока не было – ребенок угасал на глазах у матери. Схоронив доченьку, Галина Николаевна вернулась на завод.

Галина Николавена Маевская

Пешком, через полгорода, голодная, в мороз и стужу под обстрелами и бомбежками шла она на работу. В заводской столовой давали 250 грамм хлеба и «супчик» с 4 граммами крупы. В конце февраля 1942 года её, совершенно обессиленную, близкую к гибели, эвакуировали через Ладогу, по Дороге жизни. Из дневника Галины Николаевны: «На двух машинах по льду мы перебирались до берега. Машины шли в разных направлениях. Мы остались целы, другую машину обстреляли. На берегу Ладоги в деревне нас встречали в каждом доме:

– Проходите, проходите, бабушка, я напою вас чаем, – сказала мне хозяйка дома.

– Какая же она бабушка? Ей 28 лет… – поправила хозяйку моя спутница. Женщина внимательно посмотрела на меня и перекрестилась…»

Свой блокадный дневник тётя Галя смогла написать только через 54 года.

– Пыталась написать раньше, но всё холодело внутри, и я оставляла первые начатые фразы…