Эдмонда Шарль-Ру: Непостижимая Шанель

Прохожий… Дед Габриэль Шанель таким и был — прохожим.

Его брачная авантюра заслуживает того, чтобы о ней рассказали, ибо она — прообраз жизни его сыновей и внуков.

Однако следует все же добавить: по мере того, как мужчины из племени Шанелей будут удаляться от родного леса, они растеряют добродетели предков. Очень быстро легкомыслие и бахвальство возьмут верх над крестьянской честностью. Очень быстро они научатся всем уловкам соблазнителей и искателей приключений и станут применять их на деле. Многие из них, как дед, совратят юных девушек… Обрюхатят их. Порой не стараясь ни исправить причиненное зло, ни сознаться в нем.

Сыновьям Шанелей будут нужны женщины, все женщины и всегда. Они будут брать их, не любя, не испытывая угрызений совести.

Из поколения в поколение они будут юбочниками и прохожими.

В первый раз — город. Повсюду толпа, повсюду незнакомые шумы.

Тем не менее по некоторым, едва различимым признакам Ним еще напоминал утраченную деревню. И не только «растительными» названиями улиц — улица Испанской шелковицы, улица Апельсиновых деревьев, Фиалковая улица, не только тем, что здесь собрались семьи, покинувшие Понтей, нет, не только этим… О прошлом напоминали запахи, когда, задувая с Косских гор, ветер проносился над гарригой и доносил до паперти Сен-Кастора аромат зеленого дуба и мелиссы. По этим призрачным дорогам Шанели из Понтея возвращались домой.

Они жили, держа нос по ветру.

Анри-Адриан и Анжелина нашли жилье в доме номер 4 по улице Серебряного седла, совсем рядом с центральным рынком. Их дом с конюшней и каменными корытами по обеим сторонам низкой двери, казалось, поджидал невидимые стада. Дело в том, что эта улочка долгое время служила местом встречи для продавцов скота. Странный это был дом. Подвалы — лабиринт призрачных сводов и огромных стен — должно быть, служили бойней. Там можно было разглядеть следы крови, а плиты пола напоминали столы, на которых совершались жертвоприношения.

Именно здесь, на улице Серебряного седла, в 1856 году был зачат Альбер, отец Габриэль Шанель.

Когда пришел момент родов, Анжелина, которой было девятнадцать лет, отправилась в нимскую богадельню «Юманите». А муж? Он отсутствовал, дела задержали его на ярмарке. Она была одна, когда родился ее первый ребенок. И хотя немало Шанелей осело в Ниме, никто из родственников не пришел навестить Анжелину. Как быть, как заявить о рождении ребенка? Трое служащих богадельни, одному из которых было семьдесят лет, предложили пойти вместо нее и зарегистрировать младенца. Самый молодой выступил в роли заявителя, двое других были свидетелями. Но заявитель ошибся и записал новорожденного под фамилией Шарне, что впоследствии причинило тому массу неприятностей. Подписей свидетелей на акте о рождении нет. «Не смогли подписаться», — по обычаю отметил чиновник, составлявший акты о гражданском состоянии. Свидетели были неграмотны.

За исключением некоторых деталей, можно сказать, что Шанели последующих поколений будут рождаться в аналогичных условиях. Семья? Всегда поселялась в непосредственной близости от центрального рынка и всегда в нищенских условиях. Роженица? Всегда в богадельне и всегда одна. Отец? Всегда «в путешествии». И свидетели всегда вместо подписи ставили крестик.

Габриэль Шанель в этом отношении не была исключением.

Жизнь в Ниме обещала быть удачной. Там можно было жить в тени улочек и среди своих, то есть среди севенцев. Понтейские кланы в той или иной степени вновь организовались в Ниме. Был клан Кастанье, две дочери которых, Олимпия и Жюльенна, никогда не расставались, а их брат Бонапарт нашел работу на стрельбище. Был клан Мань, их сын Шарль работал кладовщиком у торговца одеждой. Понтейские одиночки остались одиночками и в Ниме — Бонавентюра Кюкюрюль, скотник, стал продавцом прохладительных напитков, а Зелия Дессу, мать-одиночка, сделалась уличной девкой. Встречались и более почтенные граждане, также изгнанные из деревни какими-нибудь природными бедствиями (унесенное течением стадо, сгоревший урожай). Например, прекрасная Артемиза из клана Бузигов, всегда носившая отделанный рюшами и убранный лентами чепец. Ее муж, Улисс, из фермера превратился в писца на лакричной фабрике.

Но наиболее значительным был клан Шанелей; все они расселились на соседних улицах, вблизи от Травяной площади, у всех были жены-девочки, постоянно носившие большие животы. Ибо не одна Анжелина производила на свет потомство. Ее золовки-малышки тоже жили от беременности к беременности.