Альберт Рис Вильямс: Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918

Кеннан опускает цитату, приписанную мне (не прямую цитату) в заметке из «Правды» и в статье из «Известий», как их цитирует Эдгар Сиссон в книге «Сто красных дней». Нью-Хейвен. 1931. С. 257-258.

«Товарищ Вильямс говорит, что он – представитель пролетариата, высокоразвитого в капиталистическом смысле слова, но что это исключительно консервативный пролетариат» («Известия»).

«…Хотя даже в высшей степени развитой капиталистической стране пролетариат весьма консервативен» («Правда»).

Опустить эти слова было необходимо, чтобы не выставить в нелепом свете его «неизбежность социальной революции в Соединенных Штатах», которую он высосал из пальца. Опускает и последующее предложение, которое делает очевидным, что Рид, говоря о том, что он знает, что «победа пролетариата» – «не мечта, а реальность», говорил о России, а не о Соединенных Штатах. Он также опускает характеристику Америки, приписанную Риду («Известия»), как «консервативной страны, в которой правят империалисты». Или (из «Правды») – «страна с глубоко укоренившейся реакцией и правящим капитализмом». Если бы Рид почувствовал, что эта пролетарская революция в Соединенных Штатах была «реальностью», он не стал бы возвращаться, чтобы предстать перед судом, но его провозгласили бы героем, как на Третьем съезде.

Свершившийся факт (фр.).

15 января (по западному календарю) родилась Британская лейбористская партия, которая издала обращение к людям России и к жителям Центральной Европы. В нем она заявляла: «Британский народ принимает принцип, согласно которому Британская империя не допустит аннексий. В данном случае это относится к Среднему Востоку, Африки и Индии…» Оно взывало к «поражению милитаризма на обеих сторонах и… победе на обеих сторонах морального и интеллектуального справедливого дела». Обращение настойчиво требовало от народов Центральной Европы, чтобы они дали такое же самоопределение жителям своих государств, какое русские дали Финляндии, Курляндии, Литве и русской Польше. Там даже говорилось: «Не позволяйте вашим правительствам вести британский народ, как они ведут за собой русских людей, втягивая их в ужасный выбор между продолжением войны и оставлением единственного принципа, который может спасти мир».

Архив Робинса (Государственное историческое общество Висконсин, Мэдисон), в котором также содержится долговая расписка от Альберта Риса Вильямса Робинсу насчет американского Красного Креста, написанная им от руки:

«Петроград, 20 февраля 1918 года

Через год после указанной даты я обещаю заплатить Рэймонду Робинсу шесть тысяч рублей.

Деньги получены Альбертом Вильямсом».

Неудивительно, что и Рид, и Альберт Рис Вильямс были вынуждены взять у кого-нибудь в долг. Их зарплата в бюро пропаганды отдела Министерства иностранных дел составляла 50 рублей в месяц, такая же сумма, которая выдавалась в феврале красноармейцам. (Примеч. американского редактора.)

«Он [Рид1 уехал из России, когда циркулировало множество слухов относительно того, чем он будет заниматься по возвращении в Соединенные Штаты, и казалось целесообразным, чтобы его приняли на родине с некоторой осторожностью. Он так надолго задержался в Швеции [sic], что я приехал в Соединенные Штаты вскоре после него. В Государственном департаменте в Вашингтоне я обнаружил его бумаги, ожидавшие меня». Сиссон. Сто красных дней, С. 259.

Первая революция, которую описывал Рид, – это мексиканская революция 1913 года; он делал репортажи для журнала «Метрополитен» и «Нью-Йорк уорлд»– Его репортажи вызвали у Уолтера Липпманна следующие строки:

«Дорогой Джон.

Твои первые две статьи, несомненно, самые лучшие репортажи из всех, что были когда-либо написаны. Я в какой-то степени смущен оттого, что мне нужно сказать, что парень, которого я знаю, – гений, но ты сейчас в дикой стране. Не знаю, как сказать тебе, насколько хороши твои статьи. Если ты сохранишь их, мы сможем уютно устроиться дома и узнать все, что хотели бы узнать. В твоих статьях есть только одна аморальная вещь. Из-за них у остальных пропадает необходимость трепыхаться. У тебя совершенный глаз, а твоя сила изложения не оставляет желать лучшего. Я хочу обнять тебя, Джон.

Если бы обо всей истории сообщали так, как это делаешь ты, Господи, я бы сказал, что репортажи начинаются с Джона Рида. Иногда, разумеется, истории эти – вымышлены, однако я не осознавал этого до сих пор. Они были такими живыми, вместе с Мексикой и тобой.