Виктория Балашова - Коко Шанель

Те немногие деньги, которые зарабатывал Альбер, он тратил в основном на себя. Семье пришлось ютиться в совсем уж скромных условиях: и район для нищих, и смрад помоек, и невыносимый запах, который шел от кожевенных цехов, и сырость от реки, цвет которой из-за кожевенного производства стал ржавым. Уже тогда Жанне не следовало переезжать в такое место – у нее появились и астма, из-за которой в свое время умерла ее мать, и первые признаки туберкулеза. Последнее являлось в то время чуть не главной причиной смерти бедняков, и мать Габриэль она не миновала. Но до печального финала оставалось еще несколько мучительных лет. Буквально год спустя после свадьбы у Жанны родился сын, ведь несмотря на частые отлучки Альбер всегда выполнял свой супружеский долг, находясь дома. Адриен Альфонс (так нарекли третьего младенца) появился на свет в марте 1885 года, и можно легко себе представить, насколько тяжело приходилось Жанне во время беременности. Жюли исполнилось три годика, Габриэль – два. На протяжении зимы в Иссуаре стояла отвратительная погода с постоянными дождями, влажностью и промозглыми ветрами. Перестать работать Жанна не могла, поэтому продолжала шить, стирать и убираться, обслуживая и клиентов побогаче, и – по доброте душевной – бедняков-соседей, которые частенько просили ее починить старую одежду.

Еще через два года, 14 июня 1887 года, несчастная Жанна разродилась четвертым ребенком – Антуанеттой. Здоровье ее было окончательно подорвано. Она не только упорно трудилась, дабы внести посильный вклад в бюджет семьи (важно отметить, что у Жанны и детей во время отсутствия Альбера не оставалось никаких средств к существованию), но и часто ездила вместе с мужем по ярмаркам, пытаясь таким образом следить за ним. Жанна становилась все более ревнивой. Видимо, состояние ее здоровья сказалось и на психике: она параноидально следовала за Альбером, несмотря на погоду, наличие очередной беременности или крошечного младенца. Причин не доверять Альберу у жены хватало, но здравый смысл ей тоже стал отказывать.

Врачи подтверждают: приступы, которыми сопровождаются астма и туберкулез, часто ведут к целому комплексу психологических проблем. Они включают в себя страх перед неконтролируемой болезнью, чувство вины, неполноценности, депрессию. Альбер, конечно, замечал состояние жены. В 1887 году после рождения четвертого ребенка он даже принял решение отправить семью обратно в Курпьер. Казалось бы, такое решение должно было устроить всех, включая Жанну. Альбер сам сбагривал ее и детей под опеку родни, а климат родных мест явно подходил ей больше, чем сырость Иссуара. К тому же финансовое положение семьи пусть незначительно, но улучшалось из-за отсутствия необходимости платить за жилье (планировалось, что семья будет продолжать жить в сельском доме дяди Жанны). И детям на свежем воздухе, в просторном доме, само собой, было раздолье. Никто не ожидал от Жанны, которая безумно ревновала мужа и боялась его потерять, маниакального желания следовать за Альбером в его поездках. Ее не останавливали ни холод, от которого некуда было спрятаться в повозке зимой и куда забирался снег и ветер, ни работа за прилавком на рынке, где ей приходилось помогать мужу, проводя целый день на ногах, не имея ни минуты на нормальный отдых.

Впрочем, возвращение в Курпьер хорошо сказалось на детях. Позже Коко Шанель всегда с теплотой вспоминала то недолгое время, которое она провела у деда. Наконец-то она могла играть, пусть и в самые примитивные игры, не задыхаться в тесной лачужке, не бояться, оставшись одна с маленькими сестрами и братом, в ожидании матери. Впоследствии Мадмуазель иногда говорила близким, что в Курпьере она любила бегать на кладбище: «Ей нравилось удивлять собеседников своими историями, но на сей раз в этом была доля правды. Однажды она призналась, почему любила кладбища, по крайней мере в детстве, – став взрослой, она их ненавидела и категорически отказывалась посещать. Однако семейного склепа не существовало, родственников хоронили там, где они оказывались в момент смерти, так что Коко вовсе не посещала ребенком родные могилы, она играла на кладбищах, потому что была там одна, ей было спокойно вдали от семейных драм, и она могла дать волю воображению. У нее имелись любимые могилы, которые она украшала цветами, закапывала в ногах подарки своего отца, словно чтобы почтить неизвестных усопших. Она говорила, что эти-то мертвые любят ее» [2] Фимейер И. Шанель. Частная жизнь. М., 2014. С. 7. . С закопанными сувенирами Альбера, правда, вышла неприятная история. Жюли, любившая подглядывать за Габриэль, увидела, как та прячет отцовские подарки, и наябедничала матери. Скандал вышел нешуточный. Жанна не поняла сути своеобразного жертвоприношения дочери; для нее такое отношение к простеньким, но малодоступным для их кошелька вещицам было чуть не святотатством.