Виктория Балашова - Коко Шанель

Таким образом, для Жанны и Альбера изменилось только одно: их дети находились в лучших условиях, под присмотром родни. Альбер привычно покупал на ярмарках игрушки детям, и когда он навещал их, они с радостью выбегали ему навстречу. Отец вынимал дешевые подарки из повозки, одаривая безделушками соскучившихся по нему ребятишек. Конечно, дело было не только в подарках. В отличие от хмурой, уставшей, больной Жанны, отец оставался жизнерадостным прощелыгой, умевшим травить занимательные байки о своих путешествиях, развлекая собеседников. За этим не стояло ни заботы, ни желания остаться с семьей подольше, но маленькие дети видели лишь то, что лежало на поверхности, и не вдавались в тонкости отцовского характера.

Чем еще занималась маленькая Габриэль в Курпьере? Как обычный ребенок, она бегала по окрестностям, любила ловить рыбу вместе с другими детьми при помощи самодельных удочек, зимой играть в снегу, который в тех местах был нормальным явлением. Вместо слякоти и дождя дети могли зимой наслаждаться настоящим Рождеством, а летом прекрасной природой. Конечно, ребята помогали дядюшке Огюстену по хозяйству: возили тачки, поливали, пололи. Дружно ходили в школу, где к девочкам относились по-доброму и с симпатией.

В апреле 1889 года в семье появился очередной, пятый младенец, нареченный Люсьеном Альбером. Родился мальчик в совершенно ужасных условиях: по дороге на очередную ярмарку на постоялом дворе. Полубезумная Жанна, едва родив, тут же снова снялась с места – ведь муж уехал вперед, чтобы успеть распродать товар. Потом малютку, как и всех других детей, оставили у дядюшки в Курпьере. История умалчивает, насколько охотно дядя Жанны ухаживал за ее детьми. Известно, что изначально он и его жена приютили семейство, так как незадолго до их переезда обратно в Курпьер у четы умерла единственная дочь. Вряд ли они предполагали, что Жанна будет постоянно отлучаться из дома, оставляя детей на их попечение.

Болезни все чаще преследовали Жанну, заставляя возвращаться домой. Однако, как только ей становилось лучше, она тут же присоединялась к мужу. Поэтому часто приступы астмы заставали бедную женщину в дороге, на каком-нибудь постоялом дворе, где особой помощи ждать неоткуда. Все лечение, которое ей предложил врач из Курпьера, заключалось в сжигании эвкалиптового порошка для проведения своеобразной ингаляции. Поэтому ночами, когда приступы учащались, до самого утра Жанна пыталась таким способом получить облегчение. В XVIII веке астму лечили куда более жестокими способами – например, при помощи кровопускания и пиявок, что часто имело прямо противоположный эффект. Но дело не в том, что Жанне предлагали плохое или неправильное лечение, а в том, что при ее образе жизни оно не имело никакого эффекта.

В конце мая 1891 года Жанна родила шестого ребенка. Мальчик прожил недолго: уже в ноябре Огюстена Жюльена не стало. А Жанне становилось все хуже. Ей приходилось дольше задерживаться в Курпьере, так как сил ехать с мужем порой не было совсем. У детей оставалось всего два года счастливой жизни, а самой Жанне – мучиться четыре года. Пара лет после смерти Огюстена не была наполнена значимыми событиями. Оно и к лучшему, потому что после она превратилась в сплошную череду мрачных эпизодов. Точку в спокойном существовании под боком у дяди поставил все тот же Альбер. В 1893 году он совершил несвойственный ему поступок: вдруг прислал жене письмо. Она находилась дома из-за плохого самочувствия, которое теперь часто не позволяло пускаться в путь. И тут такое счастье – Альбер не просто пишет письмо, он зовет Жанну присоединиться к нему! Высказанная в письме причина смутила только родственников, которые давно смотрели на Альбера трезвым взглядом. Родственников, но не Жанну: она приняла написанное за чистую монету и слушать предостережения родни не стала.

Альбер писал, что в городе Брив-ла-Гайяр случайно встретил своего младшего брата Ипполита. Они сблизились и решили вместе управлять небольшим отелем. Альбер звал жену к себе. «Вот она – стабильная жизнь с мужем и детьми», – подумала Жанна и засобиралась в дорогу. Перспективы ей рисовались радужные, потому что новая работа Альбера давала надежду исстрадавшейся женщине. Ей казалось, что муж успокоился и нашел свое призвание, а, значит, их отношения тоже изменятся в лучшую сторону. Единственной каплей здравого смысла стало только одно: она взяла с собой двух старших дочерей, на время оставив остальных детей дома. Путь предстоял неблизкий, может, это и объясняет тот факт, что болезненная, но легкая на подъем (когда это касалось вопроса следования за мужем) Жанна не взяла с собой всех отпрысков. До того момента семья в основном переезжала на небольшие расстояния, а вот Брив-ла-Гайяр находился от Курпьера на расстоянии 240 километров. Это легко преодолимо в наши дни, но в конце XIX века больной женщине с детьми и вещами было не так-то просто добраться до пункта назначения. Жанна, исполненная энтузиазма, на тяготы переезда старалась не обращать внимания. Она считала, что эта небольшая жертва вполне оправдана…