Виктория Балашова - Коко Шанель

Город Брив-ла-Гайяр и правда мог представлять собой весьма привлекательный вариант по сравнению с предыдущими. В 1890-х годах там проживало порядка 17 тысяч человек, причем с каждым годом население увеличивалось (в наши дни население составляет около 50 тысяч человек). Альбера изначально в городе могло привлечь многое: он всегда славился развитой торговлей, ярмарками, производством самых разных товаров. Резкий скачок в его развитии произошел в 1860 году, когда в Брив-ла-Гайяр пришла железная дорога, быстро сделав его крупным железнодорожным узлом. Таким образом, причин для посещения Брива у Альбера было предостаточно. Но его опять постиг финансовый крах: пытаясь вместе с новообретенным сводным братом заработать денег, он оказался в долгах, которые пришлось выплачивать, нанявшись в качестве прислуги в сомнительное заведение: полуотель, полукабак, который посещали местные пьяницы и другие любители буйных развлечений. Вот куда попала Жанна и две ее дочери – рай оказался немножко не таким, каким его представляли путешественницы.

Воспоминания Коко Шанель и здесь идут вразрез с действительным положением дел. Она твердила о какой-то необычайной чистоте, которую старались поддерживать в доме ее родители: они постоянно заставляли детей мыться и помещение держали в стерильной чистоте. На самом деле, достичь такого положения вещей было крайне сложно. Бедные городские районы имели дурную славу. В отличие от крестьянских домов, в городах квартирки и каморки вмещали в себя большое количество людей, санитарные условия были ужасными, ни нормальной канализации, ни воды в достаточном количестве не наблюдалось. Мадмуазель, как обычно, выдавала желаемое за действительное. Пройдоха-отец в ее рассказах превращался в успешного торговца вином или лошадьми или владельца огромного виноградника. Более того, он становился мужчиной утонченным, к ногам которого падали женщины высшего света, а также образованным – он якобы свободно владел английским языком. Убогая повозка, в которой отец вез ее с сестрами в Обазин, превращалась в кабриолет с роскошной упряжкой. Так же и лачуги, в которых ютилась ее семья, становились эталоном чистоты и даже изящества…

Габриэль исполнилось десять. Ей пришлось быстро смириться с новой жизнью в сравнительно большом городе. Новый дом, представлявший собой убогую комнатку, расстроил сестер, но они не ведали, что самое страшное еще впереди. Письмо отца быстро нашло объяснение. Он был вынужден отрабатывать долги, и лишние руки ему вовсе не помешали бы. Поэтому Альбер и вызвал к себе жену, будучи на сто процентов уверен, что она приедет по первому его зову. Так и случилось. Жанна вновь принялась за грязную, тяжелую работу, выматывавшую ее сильнее чем когда-либо. Приступы астмы участились, к ним прибавились бронхит и туберкулез, прогрессировавший с каждым днем. Летом, как это уже бывало раньше, Жанна почувствовала себя лучше. Вместо того, чтобы набраться сил дома, она поехала по ярмаркам вместе с мужем, который к тому моменту вернулся к своему прежнему занятию. Жанну шатало от усталости, она падала в обморок, но лечиться отказывалась, сколько ей это ни советовали знакомые. Осенью, с наступлением первых холодов ее состояние продолжало неуклонно ухудшаться.

Биографы по-разному описывают заболевание матери Коко Шанель. Сама Мадмуазель всегда говорила о платках в крови, диком кашле и ужасе, в который приводили эти картины детей. Последние месяцы ее жизни описываются следующим образом: «Жанна, мать Коко, женщина слабого здоровья, истощенная непрерывными беременностями, тяжелой работой, бесконечным шитьем и починкой одежды, а в особенности необходимостью следовать повсюду за слишком красивым и ветреным супругом, медленно умирала от туберкулеза, лежа в поту в постели и харкая кровью, и за всем этим наблюдали ее перепуганные дети». Но есть и другая версия: Габриэль посчитала астму и бронхит недостаточно аристократичными, простецкими – и заменила их на более, на ее взгляд, приемлемый туберкулез. Правду узнать сейчас практически невозможно. Да и важна ли она? В то время, когда были распространены все виды болезней легких, Жанну могло свести в могилу что угодно и все вместе разом. Учитывая большое количество специализированных клиник для туберкулезных больных, открытых в конце XIX – начале XX века именно в том регионе, где располагался Курпьер, справедливо предположить, что Жанна страдала именно этим недугом. Ведь дома ей становилось значительно легче, а клиники открывались именно исходя из полезных природных и климатических условий местности. С другой стороны, при том образе жизни, который вела Жанна все годы, что она провела с мужем, удивляться ее ранней смерти не приходится. Не имея возможности нормально питаться, дышать свежим воздухом, не работать и не рожать раз в два года детишек, в любую погоду мотаясь по ярмаркам, удивительно, что она вообще дожила до тридцати двух лет.