Макс Гончаров - Горький Бирс

Другой темой его творчества является жизнь после смерти, которая возникает из-за недовольства жизнью, либо из-за недостижимой цели в жизни. Этот тип рассказов можно проиллюстрировать на примере таких вещей как "Вещь Ноана", "Кувшин сиропа", "Сосновый остров".

С этой темой связано также повторение преступления, либо необычный ход событий. Это хорошо видно в рассказах "Другие постояльцы", "Секрет Макаргера Гилша" ("Холодное приветствие за стеной", "Фруктовое преступление" и многие др.). Эта тема была также исследована Блэквудом в рассказах "Пустой дом", "Остров повешенных" и "Смит. Эпизод в съемном доме", а также во многих других. Среди всех этих мистических историй, которые представляют собой отход от известных законов бытия, где смешивается прошлое и настоящее, быль и реальность, среди этих рассказов особняком стоят три, которые как нельзя лучше характеризуют рассказы Бирса. К ним относятся "Происшествие на мосту Соловьиный ручей", "Заколоченное окно" и "Всадник на небе". Первый из них был экранизирован французским режиссером Робертом Энрико и показан в Америке в рамках популярной телевизионной программы "Сумеречная зона". Этот фильм завоевал приз Каннского кинофестиваля 1962 года, а также много других международных наград.

Кроме того, существуют не менее шокирующие рассказы, которые, тем не менее, по непонятным причинам игнорируются составителями сборников ужастиков, а именно: "Заявитель", "Человек и змея", "Дело Кутернотча". К этому же типу историй можно отнести "Завершающий смертельный удар", "Джордж Турстон", "Некий офицер" и "Убитый при Ресаке". Все эти рассказы представляют собой сатиру или насмешку над человеческими слабостями и ценностями. Другие мистические истории включают в себя самую разнообразную тематику: ликантропию, гипноз, телепатию, "мистические исчезновения" и многие другие. Некоторые из этих рассказов касаются "физического начала" ("Смерть Халфина Фрейзера", "Психологическое кораблекрушение", "Один из близнецов", "Часы Джона Бартена"). Некоторые являются сугубо лавкрафтовскими ("Проклятая вещь", "Вино в доме" и некоторые другие); рассказ "В доме старика Эккерта" и "Дом Спука" повествуют о перемещениях во времени и пространстве, что было позднее свойственно Лавкрафту и его последователям. Так рассказ "Мастер Махаона" повествует об ожившем, но непослушном роботе-автомате, по праву считается одним из самых удачных рассказов Бирса и является, возможно, единственным научно-фантастическим рассказом писателя. Идея разумности материи считалась просто смехотворной в те времена, не говоря уже об идее "восстания машины против своего создателя". Однако трудно избежать аналогий при сравнении этого играющего в шахматы робота с рассказом Э.По "Шахматный игрок Майзеля".

Существует также группа самых обычных рассказов-зарисовок, включающих в себя дюжину военных историй, две из которых - "Птица пересмешник" и "История благоразумия" показывают, что Бирс может быть поистине человечен и даже весьма симпатичен. С другой стороны в рассказе "История майора" наблюдается весьма юмористический взгляд Бирса. Существует пара необычных историй, которые с трудом вписываются в привычный канон Бирса: "Леди из Ред Хорса" и "Человек без носа" (ремесцент, от Обраинского "От руки до рта"). Две последние истории "Наследник Коркосы" и "Пастух Гаита" свидетельствуют только о фантазиях Бирса и представляю собой элементы, которые были позже развиты последователями, прежде всего Лавкрафтом, в так называемых мифах Ктулху.

Фантастические рассказы Бирса характеризуются остротой, неожиданными поворотами сюжета и дотошностью в деталях. Исследователь творчества Бирса Хопкинс отмечал, что большое количество его историй ужасов не превышает трех тысячи слов, а некоторые из них не превышают даже тысячи слов. Бирс сам неоднократно повторял, что для того, чтобы рассказ получился удачным, каждое слово должно работать за четыре. Подобная манерная краткость возможно и характерна для журналистов, но Бирс никогда не являлся репортером, получающим плату за каждое написанное слово. Фабула является основным каркасом каждой истории, что приводит практически к полному пренебрежению атмосферой повествования, за исключением двух басен. В этом Бирс очень контрастирует с такими признанными мастерами ужаса как По, Лавкрафт и Кларк Эштон Смит. Американские литературоведы отмечают, что Бирс следует По в большинстве своих историй, но он менее литературен и более наблюдателен. Это действительно так, если сравнивать сложность синтаксических конструкций По в сравнении со сложностью деталей, которая так лаконично представлена Бирсом в его рассказе "Происшествие на мосту Соловьиный ручей". Менкен, один из самых известных и авторитетных исследователей творчества писателя, отмечал, что Бирс обладает чрезвычайно лаконичным и пружинистым стилем и, что его боязнь риторики часто приводит к тому, что текст становится безжизненным.