Ольга Лебедева: Сила искренности

Следующий этюд пензенского периода «Зелёный шум», при всей свой кажущейся простоте, производит весьма необычное впечатление и говорит ещё об одном важном стремлении Керенского – к цельности и лаконизму. Сильный, почти ураганный ветер клонит стволы берёзок, приютившихся в лощине, и всю зелёную массу листвы гонит по горизонтали. Кроме серо-голубого неба, в пейзаже царствует зелёный цвет разных оттенков – целая симфония зелёного, переносящая нас от зрительного впечатления к слуховому. Действительно, при взгляде на этот пейзаж слышится сильный шум листвы и вспоминается стихотворение Николая Некрасова «Идёт-гудёт зелёный шум». Выразительность запечатлённой картины природы и взволнованность души юного художника здесь очевидны.

Кроме пейзажей сохранился его единственный живописный натюрморт пензенского периода. В нём просто поражает убедительность передачи материала каждого предмета: бронзовый подсвечник, керамический горшок с цветком, лежащая на столе бутылка тёмно-зелёного стекла с бумажной пробкой, белая чашка с рефлексами от расположенного рядом синего стеклянного яйца с росписью, и наконец, толстое зеленоватое стекло под предметами, которое просто хочется потрогать. Тени, блики, рефлексы – всё на своих местах, всё работает, и ничто не нарушает цельности картины.

Василий Керенский учился в техникуме с 1929 по 1932 год. Это было очень непростое время в жизни страны Советов. Шли постоянные поиски новых форм управления в разных сферах деятельности, в том числе в искусстве и просвещении. Представители Пролеткульта, часто малокультурные и малообразованные, призывали уничтожить старую художественную культуру, как буржуазную, и на голом месте строить новую – пролетарскую. Дело дошло до разграбления библиотеки и уничтожения старых изданий по классическому искусству. Вместе с тем началась травля самых опытных «дореволюционных» педагогов. В 1931 году сфабрикованный «суд общественности» постановил освободить от работы в техникуме группу преподавателей, в том числе И.С. Горюшкина-Сорокопудова. Как ни тяжело было Василию остаться без любимого учителя, но оканчивать учёбу пришлось без него. Все уроки и советы Горюшкина он берёг в памяти и в сердце, следовал им и дальше. Золотое зерно правды в жизни и в творчестве было брошено доброй рукой в добрую почву.

Об этом периоде своей жизни Керенский пишет:

«Окончив техникум, в 1932 г. уехал в Новороссийск, где продолжал учиться в студии живописи и рисунка художника Обрезкова Г.А. (ученика Фешина Н.И.) и одновременно работал художником-исполнителем в клубе «Швейник», в Доме обороны, в Интерклубе, в доме отдыха ЦК Союза лётчиков. С 1935 г. стал печататься в Новороссийской газете «Пролетарий Черноморья». 1937-39 гг. – снова в Пензе, уже в Художественном училище, снова у замечательного русского художника И.С. Горюшкина-Сорокопудова».

В Новороссийске быстро оценили талантливого парнишку и доверяли ему исполнение портретов вождей партии и правительства для клубов, стахановцев и ударников труда для местной фабрики и городской газеты, объёмных сооружений для оформления колонн праздничных демонстраций, масок из папье-маше для карнавалов и бал-маскарадов. Причём сохранились справки о «чрезвычайно своеобразном и творческом характере работ» Керенского.

Как видно из выше приведённой записи, юный художник все эти годы продолжал развиваться, набирался опыта и искал свой путь в искусстве. Более того, выдержки из новороссийского дневника Василия Керенского за 1936 год позволяют понять характер и масштаб его работы и дают нам редкую возможность узнать, какие мысли волновали его в 21 год:

«Хочется работать над собой, хочется жить, работать и верить, быть тем, кто оставляет долго жизненный, чистый, полезный человечеству след. Как много сил, воли, как велика жажда творить. Условий этому нет. Их нужно добывать потом, мученьем, кровью. Однако, иного пути, иной цели передо мною нет. Прошли ещё сутки упорной работы. Труд завершается – седьмое, последнее панно. Завтра все семь будут подписаны, но не мною».

А через три дня – следующая запись в дневнике:

«Работы – семь громадных панно обвили карнизы «Детского мира». Полуторамесячный труд завершён. Невзирая на ограниченный срок выполнения, несмотря на дешевизну, – работа украсила не только этот магазин, она оказалась лучшим оформлением по городу (это оценка зрителей). Заказчик доволен, он даже фотографирует их за свой счёт. Моей подписи на работах нет. Из всей массы зрителей ко мне подошло 3–4 человека, которые знают мою кисть, говорят – «Ведь это твоя рука!?» Я отвечаю молчаньем и убегаю от знакомых».