Хэзер Дьюи Макадэм - Их было 999. В первом поезде в Аушвиц

Даже водитель шутил и смеялся вместе с ними.

После двух часов поездки пейзаж за окном изменился: стали видны Высокие Татры, чьи пики, похожие на драконьи зубы и украшенные зимней белизной, величественно смотрелись на фоне морозно-синего неба. Как и их сверстницы из Гуменне, от зрелища Высоких Татр юные женщины в автобусе исполнились патриотической гордостью и – увидев вдали за очередным поворотом конечный, как они думали, пункт их поездки, – разразились песней.

Водитель подрулил к попрадским казармам, открыл двери, и девушки с энтузиазмом высыпали из автобуса. Озадаченно оглядываясь по сторонам, они улыбнулись шагнувшим навстречу мужчинам в черной форме и с плетками в руках.

«В тот момент, когда мы вышли из автобуса, все изменилось, – вспоминает Пегги. – Охранники орали на нас. Хлестали плетьми».

Бесцеремонно понукаемые грубыми сердитыми мужчинами, девушки остановились и посмотрели на водителя, ожидая помощи.

Но вид у него был не менее потрясенный, чем у пассажирок.

Растерянность девушек усугублял диссонанс между их недавним настроением и этой ситуацией. От беззаботности – надежды вкупе с готовностью слушаться – не осталось и следа.

За окнами казарм день сменился ночью. Бутерброды, которые они ели в автобусе, закончились. Матери дали их вместо обеда, думая, что ужином-то дочерей покормят. Но в казармах еду на вновь прибывших не приготовили. Эдита и те, кто прибыл туда вместе с ней, уже съели свою понедельничную порцию – по 150 грамм картошки. Крепкие деревенские стропковчанки увидели девушек с пустыми глазами и искаженными от шока и голода лицами, девушек из Гуменне, которые провели в казармах уже два дня. Их привезли сюда в пятницу, и с тех пор они ежедневно получали не более 150 грамм пшена, капусты, бобов или каши плюс порцию хлеба. Было трудно поверить, что это – те самые девушки, что еще пару дней назад по дороге в Попрад распевали патриотические песни. Никто больше не пел.

16-летний Иван Раухвергер приехал с двумя друзьями навестить землячек из Спишской Новы – городка, расположенного в 20 километрах от Попрада. Ивана ошеломило известие, что его любимую, как и многих других бывших учениц их школы, гонят на общественные работы. Почему они не привлекут молодых евреев, ведь те сильнее и лучше годятся для работы? Почему не привлечь его?

Иванова семья, как и все остальные члены местной еврейской общины, была потрясена внезапным предписанием правительства.

Иван Раухвергер в юности. Фото предоставлено Иваном Ярным.

«Страна не стала закрывать глаза на происходящее, – вспоминает он. – Многие предприниматели из словаков обращались к братиславским епископам с просьбой вступиться перед президентом Тисо за их еврейских друзей: ведь депортация юных незамужних девушек противоречит всему христианскому учению, особенно заповеди „возлюби ближнего своего“».

В тот понедельник Эвжения, мать Ивана, настояла, чтобы он навестил увезенных соседок. Один из Ивановых друзей взял у дяди машину, и они вместе с парой других приятелей отправились в попрадские казармы. Стоящее рядом с железнодорожными путями двухэтажное здание было хорошо заметно с главной дороги. Казармы окружала ограда, а ворота охранялись, но Ивану и его друзьям удалось уговорить охранников и пробраться внутрь. Их тут же обступили охваченные паникой, перепуганные девушки.

«Сердце разрывалось от их вида: обезумевшие от безысходности, с потеками туши на щеках, они были в отчаянии и умоляли нас принести им еды и лекарств».

«Мы все время плакали, – рассказывает Эдита. – Что с нами будет? Что мы здесь делаем? Охранники ничего нам не говорили».

На следующий день стали приезжать и другие парни навестить своих сестер и кузин, и охранники полностью закрыли доступ на территорию. Лудди, брат Йоаны Рознер, вновь и вновь пытался увидеться с сестрой, но безуспешно.

Эмиль Кнежа раздобыл армейскую форму у одного друга-словака, и ему позволили увидеться со своей молодой женой Руженой Грябер, которую Эдита знала по школе. Ружена пыталась отстоять свою свободу – ведь, будучи замужем, она не должна была привлекаться к работам, но чиновники не вникали в такие мелочи. Они с Эмилем вели отчаянный разговор, сплетя пальцы через сетку ограды.

– Вас повезут в Польшу, – предупредил он.

Они оба еще не знали, что это значит.