Анджела Галлоп - Убийства без улик. Как криминалисты раскрывают громкие преступления

После появления лабораторий в Харрогейте и Ньюкасле в 1977 году я перевелась в новую лабораторию ЭКС, организованную в Уэтерби, где мы работали совместно с полицией Нортумбрия, Дарема, Кливленда, Хамберсайда, Западного, Северного и Южного Йоркшира. Несколько месяцев спустя меня повысили до старшего эксперта-криминалиста, и я начала посещать места преступлений.

В 1970-х не было ДНК-экспертизы, а по группе крови точно идентифицировать человека куда сложнее, поэтому в качестве доказательства она использовалась лишь в определенных случаях.

Таким образом, расследование во многом основывалось на изучении отпечатков пальцев, которые – так сложилось исторически – обычно снимали полицейские, а также на других уликах и инструментах из базового арсенала криминалиста. Среди них – волосы и волокна ткани, фрагменты краски и стекла, следы от обуви и техники, запрещенные наркотичеcкие вещества и яды, их следы в жидкостях и на тканях тела, баллистическая экспертиза [4] Разновидность экспертного анализа, направленного на обследование огнестрельного оружия и следов его использования. , сравнение почерка.

На своем первом месте преступления, на лесном складе в Хаддерсфилде, той самой морозной февральской ночью 1978 года я искала все, что могло бы подсказать, что именно здесь случилось, либо помочь идентифицировать убийцу. Отпечатки шин, обуви или, например, следы волочения; любые фрагменты одежды, волосы, следы спермы, использованный презерватив или сигаретный окурок.

К моменту, когда мы с начальником прибыли на место, полиция уже провела там какое-то время. Сориентировавшись, мы приняли участие в поиске улик, а затем отправились в морг осмотреть тело жертвы. Ее уже опознали. Это была 18-летняя Хелен Ритка. Прежде я никогда не видела трупов, поэтому нервничала по поводу своей возможной инстинктивной реакции. Когда я зашла в ярко освещенное помещение с вычищенными стальными столами, мне в нос ударил специфический запах дезинфицирующего средства и других реагентов.

В то время мы везде ходили в повседневной одежде: лишь какое-то время спустя выдавать каждому халаты, как в больнице, стало общепринятой практикой – по крайней мере, в некоторых лабораториях. Тот вечер стал первым из многих, когда я приходила домой после посещения морга, стягивала с себя одежду и сразу бросала ее в стиральную машину, чтобы избавиться от этого запаха.

После смерти кровь под действием силы тяжести скапливается в нижней части тела, а верхняя его часть оказывается обескровленной. Зная это, я не была удивлена восковой бледностью кожи Хелен Ритка, которая придавала ей сюрреалистичный вид. Меня удивило другое: я не ожидала, что человек, столь жестоко убитый, будет выглядеть таким умиротворенным. Возможно, дело было в многочисленных романах Агаты Кристи, прочитанных мной в юности: я представляла, что все жертвы будут выглядеть измученными или удивленными, чего по медицинским причинам на самом деле никогда не наблюдается.

Хелен явно была привлекательной девушкой, и именно осознание ее реальности, того, что она была чьей-то дочерью, сестрой, другом, позволило мне сосредоточиться на работе. Обсудив с судмедэкспертом, выполнившим вскрытие, случившееся с ней, я принялась наблюдать, как он детально рассматривает ее раны, чтобы попытаться понять, оружием какого типа и размера они были нанесены. Затем я помогла собрать с поверхности тела все твердые частицы, которые могли остаться от нападавшего, и стала искать любые следы, потенциально полезные для следствия.

К моменту обнаружения тела Хелен Ритка полиция подозревала Йоркширского потрошителя в убийстве других женщин, главным образом в районе Лидса, Брэдфорда, Галифакса и их пригородах, а также в жестоком нападении еще на нескольких, которых он оставил со смертельно опасными ранениями. Раны Хелен определенно соответствовали его почерку: он бил своих жертв по голове, порой несколько раз и, как правило, молотком, затем многократно вонзал в них нож или что-то вроде отвертки.

Вскоре после смерти Хелен помощник главного констебля полиции Западного Йоркшира получил ряд писем и аудиозапись от человека, объявившего себя Йоркширским потрошителем. Полиция испытывала постоянно растущее давление: нужно было как можно скорее найти серийного убийцу, который теперь их еще и дразнил. Вместе с тем никаких других явных зацепок у полиции не было. Почти три года расследование находилось в тупике, в то время как Йоркширский потрошитель брал на себя ответственность за новые жертвы.