Владислав Дорофеев - Докричаться до отца

Гавриил топорщил свои выдающиеся усы и пел в сердцем рождественскую песню, которой его научил Дорофей. Потому что мужчина во время зачатия и родов ребенка должен петь про себя рождественскую песню. Так Гавриилу наследовал Яков, которому об этом рассказал Дорофей, узнавший об этом от Ефрема. Так был зачат Симон.

Начинался 1914 год. Через несколько месяцев грянет 1-я мировая война. Почти через девять месяцев, 12 сентября во вторник, родится Симон. У Веры и Гавриила вместе с первенцем Симоном было семь детей: пять сыновей и две дочери.

Любовь Веры и Гавриила, казалось, крепла с возрастом. Это была сильная, одухотворяющая любовь. Полная счастья, великой радости и юмора, но и невзгод и боли.

Гавриил был скуласт и резок. Настойчив и прямодушен. Был фантазером и ёрником. Но работать много и усердно любил и мог. Был прирожденный лошадник, понимал, чувствовал и видел душу лошади. Особенной любовью Гавриила были лошади, которых он любил, понимал, холил и лелеял, они ему отвечали взаимностью, был отменным наездником. У него были лучшие лошади в округе.

До революции род владел большими наделами земельными. Что понятно: наш род первым пришел в этот угол, и построил первый дом, и провел первую борозду, и по праву получил первую бумагу на землю. Для картошки и разной зелени с овощами была земля при доме, а недалеко от деревни было сколько-то гектаров земли, где сеяли пшеницу, рожь и овес.

Работали Дорофеевы обычно своей семьей, а на посевную и особенно уборку урожая нанимали работников. Было несколько десятков коров и лошадей, без счета мелкой скотины и птицы. Для размещения всей живности выстроили большой теплый хлев и пр.

Когда в деревне начали раскулачивать, семья была первая в списке. Но их чудом не арестовали. Может быть, действительно, чудом. Вера сутки не выходила из молельной комнаты, просила Господа защитить. Семью даже не выслали. Никого не арестовали. Все отобрали. И любимых Гавриилом лошадей.

Во время раскулачивания Гавриил собственноручно отдал лошадей в колхозный табун, не сопротивлялся. Понимал – бессмысленно иное. Собственно, никуда и не пришлось никого отводить. Потому что его конюшни были самые большие и лучшими в селе, они и стали колхозными, вместе с лошадьми. К следующему утру знаменитые усы Гавриила поседели.

Поскольку лошадей он любил и понимал, его назначили главным колхозным конюхом. Деревня была зажиточная, жители трудолюбивы. Потому в колхозном табуне было несколько сотен лошадей. Гавриил знал повадки каждой, сам принимал роды у кобыл, давал имя каждому новому жеребенку, выхаживал и лечил больных лошадей.

Крестьянин без земли, и всего, что на ней, – не человек. Отняли землю, а у Гавриила еще и главную после жены страсть (или даже равную) – лошадей. И, по сути, он встал на путь самоубийства. Вся крестьянская страна вместе с ним встала на этот путь. Да. Весь род. Все пошли путем смерти. На тот момент пьянства. Отхода от Церкви. Гавриил убивал себя в пьянстве, пытаясь мстить. Кому?! Напрасно! Он лишь ублажал врага рода человеческого, убивая себя, лишившись жизненной идеи, в просторечии – смысла жизни.

Ибо крестьянская жизненная идея – это земля. Эта идея пахнет навозом, хлебом, землей и огнем, лошадьми и дождем, парным молоком и свежим яйцом, до ломоты нежной утренней струей реки, и тяжкой поступью труда от темна и до темна.

Эту идею у Гавриила отобрали. И не вернули. А эта идея была его жизнью. Не было с тех пор гармонии жизни у Гавриила и в роду.

Русское крестьянство было идейно. Земля для крестьянина была первичной идей, а затем Бог. Земля – была не простой кормилицей, хотя, конечно, это главное, а идеей. В этом была ошибка. Ошибочное мнение. Точнее, метафизически недоработанная, жизненная позиция, которая рассыпалась под давлением внешних обстоятельств. Так окончательно сгибло язычество, которое правило в России до прихода христианства. Вот и не сдюжило метафизических испытаний русское крестьянство, по крайней мере, в лице представителей моего рода. Оно было слишком предметно, слишком утилитарно, а потому не достаточно сильно.

Началось новое язычество, неоязычество, одним из знаков которого была тотальная борьба с семьей и традициями. В 1920 году в России легитимирован аборт, как жуткое искушение, подкосившее на корню нацию, как следствие, деградировала, десакрализировалась семья, детородство. Это если шире взгляд, если выйти за рамки рода.

После раскулачивания скулы у Гавриила стали почти квадратными, а по мере углубления алкоголизма, смывались, будто кусок мыла, превратившись к концу жизни в обмылок. Он сделался скрытным и злым. С тех пор Гавриил стал пить и ругаться, даже иногда материться. Одно из любимых его ругательств – «Тар-тарары… Чтоб ты пропал…». Это безобидное, кажется, ругательство, он произносил зло и определенно. С тех пор Вера стала называть Гавриила «антихристом», а он ее «монашкой».