Алексей Иванов - Слепое кино

– Да нет, – отработал Бизон от возможной издержки, – у меня сегодня ещё одна стрелочка на Пади. Надо к одному шершню заскочить.

– Тёмные дела? – бросил Виталий, скорчив рот в презрительной усмешке.

– Да нет, это по другой части, – отработал Бизон.

Виталий только одержано поморщился.

– Пойду я руки помою, – сказал Виталий и двинул на выход.

– Мы лучше подопьём сегодня, – дополнил Банан. И пыхнув дымом, бросил пачку на стол вместе с огнивом. – А, Виталя?

Но Виталий уже хлопнул дверью.

– Сколько времени? – ожил вдруг Бизон и увидел часы на верхней полке серванта. – Ну, что, пойду я.

– Я тоже, – подхватил Банан. – Пойду, покурю, – добавил он и вышел на улицу.

Головой, устало вывесив её из окна.

– Передавай всем привет! – бросил он в окно фразу, зычно хрюкнувшему калиткой Бизону.

Тот поймал её и налепил на рожу в виде кислой лыбы.

Банан стрельнул окурком за забор, включил магнитофон, увяз в кресле и стал медленно погружаться в транс.

Банан и Виталий сидели, курили, ждали звонка и по-тихой тупили… Когда недалеко от дома с бесшумностью скоростного бронетранспортёра тормознула пыльно белая иномарка. И из неё, качаясь на прорезиненных спиртным ногах, вышел Василиск Иванович – Виталия родитель – и взял петляющий курс на импровизированный «Дом свиданий».

Виталий опознал его первым и дал знак принять готовность №1.

Полу благополучно добравшись, тот зашел в дом и заставил их напряженно ожидать своего малоприятного визита, зависнув в покоях супруги. Где имел…

Профилактическую беседу.

Дело в том, что в то неспокойное время он спокойно жил себе со счастливой обла-дательницей двадцати восьми-летнего тела (понятно, что уровень её -летнего счастья стремительно падал, как подбитый самолёт, отчерчивающий шлейфом на синем листе неба грустную кривую исчезающей молодости) и время от времени благородно навещал растрёпанное родовое гнездо, находящееся в периоде полу-распада, так как на новом месте он официально зарегистрирован не был и потому поддерживал с семьёй самые заботливые взаимоотношения. Заставляя Виталия и его мать поглощать радиацию семейного разлада. Что даже привело к патологии, выраженной в чрезмерной опеке «дорогого сынку» за счет его друзей.

Зайдя в комнату, Василиск Иванович, в качестве интермедии, стал неспешно рассказывать, что прибыл не один, что его ждут, и что он, вообще, спешит.

Пространство комнаты скучилось, скрючилось, скукожилось вокруг него.

– Ты видел Петрарха? – спросил он у сына, прицельно проткнув пальцем воздушно голубой экран окна, когда они приняли на уши уже достаточно вводных процедур.

– Я видел! – буркнул недо вольный отрок.

– Ну-у… Не заметить сто двадцать кэгэ в машине, – начал выстёбывать папаша, ещё раз ткнув указкой в растёкшуюся по салону тушу, которому послышалось «не видел».

– Да я же сказал: я – видел, видел! – перебило его импульсивное чадо и обижено выскочило на улицу.

– Вот так всегда, – вздыхая, заключил папаша. – Будешь пить? – протянул он Банану полупустую бутылку рома, вероятно пытаясь войти в доверие.

– Не хочу, – соврал Банан. И захлопнул двери в доверие.

Тот сразу как-то потускнел, скомкался на стульчике, стал сетовать на жизнь, на наследника, так грубо наследившего на белом полотнище его души, в который уже раз просил «приглядеть тут» за вероломным чадом «с кривым гвоздём в попе». И так как разговор никак не вязался к языку Банана, докурив, сказал, что пойдёт, проверит «госпожу сердца», вышел.

И как показала практика, с концами.

Лишь лёгкое облачко угарного газа от укатившей машины прощально влетело в раскрытое настежь окно.

И как раз вовремя. Так как почти сразу же, словно выждав момента, вдруг дёрнулся и страстно зарыдал, навзрыд, изнемогая, красный телефон.

В опустевшей после визита хате царил добропорядочный переполох.

– Та-а-ак, – это в комнату зашёл Виталий, загадочно улыбаясь, подбросив брови на лоб, да потирая проворные ладошки. – По деньгам клёва. Водку они не пьют. По крайней мере, вчера ломались. Что, по лёгкой сегодня приколемся? – наконец-то обратился Виталий к Банану, полному коктейлем фруктовых предчувствий.

– По пиву, что ли? А им – чего?

– Чего? Шампусика, шоколадок. Сам, там, по деньгам прикинь. Да сигарет прикупи на вечер, – закончил он, с небрежностью патологоанатома осмотрев останки сигарет на столе. – Ну, чего сидишь? Бери сумку и дуй за пивом! А я пока бардак наведу, да их встречу.