Борис Корнилов - Все адмиралы были троечниками 2

Но если вдуматься, то это не банальное любопытство, а тяга к острым ощущениям, желание пощекотать нервы. Понятно же, что там, в светлом будущем, может случиться всякое, вплоть до самого страшного… И хотя ЭТО обязательно произойдет рано или поздно, но, во-первых, никому не хочется РАНО, а, во-вторых, срок для ПОЗДНО – величина неопределенная. Причем с годами он сам собой отодвигается вправо (излюбленное выражение штабных планировщиков), даря лентяям надежду совершить то, что постоянно откладывается на потом.

Поэтому желание узнать свою судьбу можно сравнить с попыткой заглянуть в пропасть. Разумом понимаешь, что ничего толком не увидишь и лучше бы не заглядывать, но край почему-то непреодолимо манит.

Еще это похоже на русскую рулетку, с той разницей, что барабан за тебя крутит сама Судьба, и сколько в нем патронов, известно только тому, кого не принято упоминать всуе…

Если кому-то, очень впечатлительному, не нравятся примеры, допускающие летальный исход, пусть сравнит ситуацию с искушением проверить: неужели такую маленькую лампочку не вытащить изо рта? Все пробовавшие утверждают, что будет смешно, а самые смешливые из них советуют обязательно попробовать…

Но ниже речь пойдет о новом явлении в эзотерике – вещем сочинении. Герой этого рассказа в силу юного возраста не собирался заглядывать ни в какое будущее, но невольно прикоснулся к тому, что называется Судьбой. Даже не подозревая об этом.

Стоял солнечный сентябрьский день. Природа, словно жалея людей, за то, что готовит им долгую зиму, баловала последними хорошими деньками. Больше всего это радовало детвору, не наигравшуюся летом. Но были среди них несчастные, которых теплый день только огорчал. Этими горемыками являлись школьники, томящиеся в классах или корпевшие над домашними заданиями.

Один такой сидел за столом, на котором сиротливо белел двойной лист в линейку и скучала стеклянная чернильница. Ему было двенадцать лет, и он уже несколько дней ходил в пятый класс. Часа через полтора ему предстояло отправиться в школу, где он учился во вторую смену.

Взглянув на него, можно было понять, что его постигло большое горе: поникшая голова, опущенные плечи, печаль и тоска в глазах – все кричало: «SOS! Помогите!» Но никто в этом огромном мире не мог прийти ему на помощь, и со своей бедой он оставался один на один.

А беда пришла, откуда не ждали. По крайней мере, так рано. На листках, лежащих перед ним, была выведена прыгающим почерком всего одна строчка «Кем я хочу стать». Проницательным читателям понятно, что это был заголовок сочинения, которое обязательно писали, и наверняка сейчас пишут, все школьники.

Конечно, новоиспеченные пятиклассники ожидали сочинения, ведь каждую осень они писали дурацкое «Как я провел лето». Но любая катастрофа всегда приходит нежданно, сколько к ней ни готовься.

Заголовок был написан полчаса назад, но дальше этих слов дело не двигалось. Не помогало ни почесывание затылка, ни грызение ручки, ни закатывание глаз к потолку. По его шершавой поверхности взгляд скользил, как по снежной равнине, ни на чем не останавливаясь. Судя по всему, белый цвет плохо подходит для творчества.

Рассматривание абажура, зависшего над столом парашютом сбитого летчика, тоже ни к чему не приводило. Его бахрома вяло колыхалась от сквозняка, не вызывая никаких ассоциаций, за которые можно было бы зацепиться.

А разглядывание деревьев за окном не только не помогало, но, наоборот, наносило вред творческому процессу. Старые акации призывно махали ветками, как бы говоря: «Бросай ты это дело! Иди гулять! Смотри, какая погода!» Добрые деревья были деревянными от корней до макушек, поэтому многого в этой жизни не понимали.

Если бы не сочинение, то этот пятиклассник вполне мог откликнуться на их призыв. На его совести такое бывало не раз, когда дело касалось устных уроков. Еще ничего не зная о теории вероятности, он понимал, что всех вызвать к доске невозможно, просто не хватит сорока пяти минут урока. Поэтому имелся шанс попасть в число счастливчиков, на фамилии которых в журнале не остановится безжалостный палец учителя.

С сочинением пронести не могло никак – его надо было сдать всем.

Рука уже много раз макала перо в чернильницу, но чернила высыхали, а мысли так и не приходили. Он даже пытался использовать звуковые раздражители, повторяя вслух, как заклинание: «Кем же стать? Ну, кем же стать?» На его слова ни один участок мозга пока не возбуждался, и вопрос-мольба оставался без ответа, улетая в открытую форточку и растворяясь в эфире, уносимый теплым ветерком.