Александр Куланов - Зорге

Если, составляя свои «записки» в начале 1940-х годов в тюрьме Сугамо, Зорге не ошибался и точно определил время, когда он задумался над вопросом, не как прекратить войну, а почему она случилась (при ответе на второй вопрос ответ на первый находился автоматически), то мы должны признать, что наш герой был действительно выдающимся человеком с уникальными мыслительными, аналитическими, даже философскими способностями. Зорге в ту пору исполнилось лишь 20 лет. Правда, его разум и чувства были обострены войной, но все равно он оставался еще слишком молод для суждений подобного рода. Ведь даже в стрессовой ситуации боя человек прежде всего думает о том, как прекратить ее, но… «Мы не были трусами, которые боялись бы продолжения войны или не отказались бы от любых средств, чтобы только ее закончить. Для нас было достаточно ясно, что, если только просто бросить оружие, это развяжет руки противникам Германии для достижения их империалистических устремлений. Более важным мы считали глобальное решение проблемы, решение в международном масштабе на длительный срок, но мы еще совершенно не знали способов достижения этого. Мы еще были довольно далеки от левого движения в Германии и других странах».

Кажется, что обостряющаяся ситуация на фронте, напряжение в тылу, опыт дважды раненного солдата разжигали в Зорге какой-то род интеллектуального азарта. И здесь проявляется еще одно его качество, которое потом окажется исключительно полезным в его работе: он умеет слушать и молчать, он азартен, но, как это ни удивительно, одновременно и хладнокровен – он умеет играть нужное лицо. «Политические организации националистического и империалистического толка вели бешеную пропаганду и посылали на фронт несчетное количество пропагандистских листовок. Под их воздействием мы вели оживленные дискуссии. Все эти организации пытались поднять моральный дух солдат, стремясь разъяснить обширные цели Германии в войне и раскрыть каждую из претензий, которые Германия должна предъявить другим странам для обеспечения своего постоянного превосходства. Но фактически результаты были абсолютно иными, чем те, на которые они рассчитывали. Что же касается леворадикальных элементов на фронте и внутри Германии, то их усилия были подобны бензину, который плеснули в огонь. Я обычно молча только слушал подобные дискуссии и иногда задавал вопросы, у меня еще не было какой-либо убежденности, знаний, решений».

Верден не являлся удобным местом для дискуссий, пусть и таких важных. На полосе в 13 километров с обеих сторон лицом друг к другу встали 24 дивизии и около двух тысяч орудий и минометов, включая 420-миллиметровые мортиры. Здесь впервые в истории были массово применены огнеметы, гранатометы и химическое оружие, а германская артиллерия, в том числе 43-й полк, в котором служил Зорге, выпустила по Вердену около 20 миллионов снарядов. Но, когда сам Рихард пришел к выводу, что больше воздерживаться от дискуссии нельзя («…постепенно пришло время, когда надо было отбросить позицию стороннего наблюдателя, которой я придерживался в течение длительного времени, и сделать окончательный вывод»), он снова оказался ранен.

Строго говоря, Зорге едва не погиб. Осколки французского снаряда пронзили его тело, а два из них раздробили кости ноги. По некоторым данным, это случилось, когда Рихард участвовал в разведывательной вылазке своего подразделения, и раненым он провел «в лихорадочном бреду на колючей проволоке» около трех суток [27] Boveri M. Der Verrat im XX. Jahrhundert. Цит. по: Мадер Ю. Указ. соч. С. 17. . Так это было на самом деле или нет, но последствия ранения преследовали Зорге всю жизнь. Первая жена Рихарда – Кристина [28] Ее имя, в оригинале – Christiane , в русскоязычных источниках приводится как Кристиана, Христиана, Кристина. Для упрощения в этой книги далее дается его современный и более привычный для русскоговорящего читателя вариант: Кристина. вспоминала, что «Рихард воевал; из-за простреленного колена (видимо, все-таки имеется в виду осколочное ранение. – А. К. ) он ходил, прихрамывая… Он никогда не мог медленно спускаться по лестнице – бежал вприпрыжку и при этом безжалостно подтрунивал над собой» [29] Sorge Ch. Mein Mann – Dr. Richard Sorge // Die Weltwoche. ZÜrich, 1964. 11. Dezember. Цит по: Мадер Ю. Указ. соч. С. 17. . А его токийская подруга Эта Харих-Шнайдер много позже писала, что «Зорге снова и снова начинал рассказывать о Вердене. Это было его душевной травмой» [30] Harich-Schneider E. Charaktere und Katastrophen. Berlin; Frankfort; Vienna, 1978. S. 222. Цит по: Мадер Ю. Указ. соч. С. 17. .