Александр Куланов - Зорге

Следующий этап трагедии – большевистский переворот 25 октября 1917 года в России – надолго расколол мир на две части. Зорге внутренне готов был к такому повороту событий. Он ждал чего-то подобного последние три военных года, и это неудивительно. Сегодняшнему читателю удивительно, наверно, будет другое: за всю свою последующую жизнь Рихард Зорге, так и не ставший премьер-министром настоящего пролетарского государства, не разочаровался в своем выборе, сделанном в военном госпитале в Кёнигсберге. Незадолго до гибели он писал: «Развитие революции в России указало мне путь, по которому нужно идти международному рабочему движению. Я решил не только поддерживать движение теоретически и идеологически, но и самому стать на практике его частью. И с тех пор, какие бы выводы ни делались о моих личных и материальных проблемах, я встал на этот путь. И сейчас, когда третий год идет Вторая мировая война и развязана война между Германией и Советским Союзом, у меня еще более крепнет убеждение, что решение, принятое мною 25 лет назад, было правильным. Я могу так заявить, даже обдумав все, что случилось со мной в течение прошедших 25 лет, и особенно в последний год».

В январе 1918 года унтер-офицер Зорге уволен из армии по состоянию здоровья, из-за ранения – «списан вчистую», как говорили тогда солдаты воевавшей с Германией страны, где он родился. Сама кайзеровская армия имела тогда «состояние здоровья» значительно хуже, чем у нашего героя, и вскоре прекратила свое существование. Хромающий, изрешеченный осколками Зорге, наоборот, был исполнен оптимизма и, вернувшись домой, перевелся с медицинского на философский факультет Берлинского университета имени Фридриха – Вильгельма. Возвращение домой радовало, но Рихарду сразу же пришлось столкнуться с серьезными проблемами. Кризис военных лет ударил по благосостоянию семейства Зорге. Отцовские накопления съела инфляция. Большой дом пришлось сменить на квартиру на первом этаже по Майнцерштрассе, 18, в пригороде Берлина Вильмерсдорфе [32] Журнал «Шпигель», опубликовавший в 1951 году цикл статей о Рихарде Зорге, основным автором которых был главный редактор журнала Рудольф Аугштайн и которые стали первоисточником для десятков, если не сотен, последующих публикаций, приводит другие данные: «Уволившись из армии, Рихард отправился к матери, которая в 1917 году из Ланквица переехала по адресу Рейхсканцлерплац, 5». См.: Herr Sorge saß mit am Tisch: Porträt eines Spions // Der Spiegel. 1951. № 24. 13 Juni. S. 31. (Здесь и далее, если не указано иначе, цитаты из этого цикла статей приводятся в переводе М. Н. Бересневой.) . Рихард вернулся домой, но, как для сотен тысяч возвращавшихся с фронта солдат, дом, семья оказались для него уже чужими. Они жили другой, непонятной ему и неприемлемой, с его точки зрения, жизнью, и Зорге ушел. Это не значит, что он разорвал отношения с матерью, братьями и сестрами. Нет, они продолжали переписываться и общаться, из дома ему регулярно поступали деньги на содержание, но вместе семья Зорге уже никогда не собралась, и в значительной степени это произошло по воле Рихарда.

Он забрал документы из столичного университета, так толком и не поучившись в нем, и «подался на север», север Германии, в город Киль, где поступил в местный университет с намерением взяться за изучение экономики и социологии. Однако время и место для начала учебы оказались выбраны крайне неудачно. Киль – один из крупнейших портов Германии, важнейший промышленный и судостроительный центр Пруссии, кипел революционно настроенными рабочими, моряками, демобилизованными солдатами. Очень скоро Рихард оказался в одном котле с ними: «…я никак не думал, что в течение года здесь произойдет германская революция. В Киле я вступил в революционную организацию – Независимую социал-демократическую партию. Я не вступил в группу “Спартак”, но только по той причине, что в Киле не смог установить связи с этой организацией».

«Группа Спартака» (позже – «Союз Спартака») – оформившееся к 1916 году нелегальное объединение германских социал-демократов: Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Франца Меринга, Вильгельма Пика, Клары Цеткин и др. По мнению некоторых исследователей биографии Зорге, наш герой познакомился с деятельностью «спартакистов» сразу после второго ранения, когда лечился в берлинском госпитале, хотя документальных подтверждений этому не представлено [33] В т. ч.: Мадер Ю. Указ. соч. С. 15–16. . Но в любом случае, проникнутые бунтарским духом «Политические письма», которые писали лидеры группы, должны были находить в душе и разуме беспокойного Зорге самый живой отклик. Как иначе он мог относиться к такому, например, воззванию Либкнехта: «Война есть высшее проявление классового господства и империализма… Поэтому наша тактика полностью однозначна и ясна: непримиримейшая борьба» [34] Wohlgemuth H. Burgkrieg, nicht Burgfriede. Berlin, 1963. S. 295. Цит. по: Мадер Ю. Указ. соч. С. 17. ?