Александр Куланов - Зорге

«Не сообщив в школу и не сдавая выпускных экзаменов, я тут же подал заявление в армию и поступил на военную службу. Если говорить о причине, побудившей меня решиться на такое бегство, то это горячее стремление приобрести новый опыт и освободиться от школьных занятий, желание освободиться от бездумной и совершенно бессмысленной жизни 18-летнего юноши, а также всеобщий ажиотаж, порожденный войной. Я не советовался ни со старшими, ни с матерью, ни с другими родственниками (отец умер в 1911 году [21] Ошибка неясного происхождения. Возможно, возникла при двойном переводе из европейской системы летоисчисления в японскую (по годам правления императоров) и обратно, так как цитируемые записки Зорге изначально были созданы на немецком языке, затем переведены на японский, а с него на русский. Также в указанном переводе нет фразы о том, что Рихард не сообщил о своей отправке на фронт матери и другим родственникам, которая содержится, например, в книге Юлиуса Мадера «Репортаж о докторе Зорге» (Берлин, 1988), опирающегося на «Тюремные записки Рихарда Зорге» (цит. по: Знаменитые шпионы ХХ века. М., 2001). Здесь он лишь «не советовался с ними». ). Сразу же после начала войны я прошел неполную шестинедельную подготовку на учебном плацу под Берлином, и тут же был отправлен в Бельгию, и принял участие в сражении на реке Изер. Можно сказать, что это был период перехода “из школьной аудитории на поле сражений”, “со школьной скамьи на бойню”».

Принятую в кайзеровской армии «неполную подготовку» Рихард прошел в запасном батальоне 91-го пехотного полка. Помимо упражнений на плацу, остальное обучение тоже было несложным: «Пулю в лоб французу, штык – Ивану в пузо!» Вкупе с непритязательной, а оттого извечно верной идеологической парадигмой «Сила дает право» и слоганом, еще не ставшим строкой гимна «Германия превыше всего», этого должно было хватить новобранцам на первое время боев. Медлить было нельзя: война быстро становилась позиционной, невыгодной Германии, зажатой фронтами с востока и запада. Поэтому, получив азы примитивной «науки побеждать», добровольцы прямиком отправились собственно «на бойню». В составе специального студенческого батальона (!) 3-го полка полевой артиллерии одного из резервных корпусов 4-й армии Зорге оказался в Бельгии, где 16 октября началась битва при Изере, закончившаяся две недели спустя затоплением приморской части этой страны и стоившая сторонам потерями более 100 тысяч человеческих жизней.

Воспоминания об увиденном и пережитом уже никогда не могли стереться из памяти выживших там. Так формировалось настоящее фронтовое братство людей, навсегда запомнивших номера своих подразделений и частей, лица и клички командиров, особенности театров военных действий. Эта память и это братство еще должны были сослужить Зорге особую службу два десятилетия спустя, когда он будет общаться в Токио с такими же, как он, ветеранами Первой мировой, хотя и не бывшими, как он, солдатами и фельдфебелями, а офицерами и генералами, но все же фронтовиками. Всех их будет роднить память об ужасах войны, о собственной беспомощности перед лицом смерти, о подвигах одних и трусости других. Тогда среди них еще не было критического разделения по политическим убеждениям, и солдаты высказывали свои взгляды на справедливость простыми и доступными им методами. «До войны политической жизни не знал. Когда поступил в армию, действовал не политически, а лично выступал: бил фельдфебелей…» [22] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 5152. Л. 19. Зорге еще не понимал, что он сам, как и эти избитые им фельдфебели – лишь пушечное мясо, впервые попавшее в мясорубку под Диксмёйде 29 октября 1914 года, осознание этого придет позже. Кстати, там же и в этот же день в составе 16-го Баварского резервного пехотного полка боевое крещение принял австрийский доброволец Адольф Гитлер. В образовавшихся после прорыва дамб холодных болотах «десятки тысяч плохо обученных молодых солдат под командованием пожилых офицеров-резервистов, не имеющих фронтового опыта, без достаточной поддержки артиллерии, были посланы на верную смерть. Приказ Фалькенхайна – храбро атаковать, невзирая на потери, стал распиской командования в собственной беспомощности» [23] Мадер Ю. Указ. соч. С. 14. .

Рихарду повезло: он вышел из первой в своей жизни серьезной переделки живым и здоровым. Более того, он уже тогда начал понимать, в какой ад попал, следуя лишь собственному желанию и милитаристской пропаганде. Позже он напишет об этом: «Это кровопролитное, ожесточенное сражение впервые возбудило в сердцах – моем – моих товарищей-фронтовиков – первую, а потому особенно глубокую психологическую неуверенность. Наше горячее желание драться и искать приключений было быстро удовлетворено. Потом наступило несколько месяцев молчаливых раздумий и опустошения» [24] Тюремные записки Рихарда Зорге. С. 576. . Эти несколько месяцев Рихард провел относительно спокойно: часть была отведена в резерв, потом на переформирование, затем вернулась на фронт и участвовала в затяжных позиционных боях.