Николай Лукьянович - Альфа Лиры. Записки русского морского офицера

Дочь Наташа целиком на стороне матери. Она никак не ожидала, что ее отец, будучи сыном действительного тайного советника, мог так легко отказаться от возможности занять высокое место в табели о рангах если не на военной, то хотя бы на штатской службе. Возможно, по-своему она права – одно дело выходить замуж дочерью адмирала, другое дело – дочерью отставного офицера.

Мой отец, конечно, не согласился бы с таким моим решением, но завтра уже годовщина его смерти и я заказал панихиду по нему.

Сегодня же я написал письмо своему однокласснику по Морскому училищу князю Борису Борисовичу Голицыну, умнейшему и талантливейшему выпускнику нашей Навигацкой школы (Морское училище являлось преемником Навигацкой школы, созданной Петром I. Выпускники Морского училища иногда в шутку называли свое учебное заведение петровским именем. – Автор) с просьбой помочь перейти в Академию наук. В учебе князь всегда соревновался с Николаем Оттовичем фон Эссеном и часто опережал последнего в успехах, но, видимо, морская служба его особенно не привлекала. Он рано ушел в отставку в чине мичмана и целиком посвятил себя науке.

Я случайно встретился с ним вскоре после его ухода в отставку и Борис Борисович вскользь заметил мне, что наша образованная публика весьма странная и неприятная. Сознаюсь, что тогда я не совсем его понял. Потом мне наши общие знакомые рассказали в красках, как разночинная профессура не давала ему возможности защитить диссертацию в России на том «простом основании», что он князь (!), после чего тот вынужден был уехать в Страсбург и уже там получать ученую степень.

«Странная у нас страна, все шиворот-навыворот», – говорил когда-то мой отец, приводя в качестве примера сентенцию графа Ростопчина по поводу декабристов: «…во Франции сапожники и мусорщики захотели сделаться графами и князьями, что понятно, а у нас графы и князья захотели сделаться сапожниками и мусорщиками, что уже совсем непонятно». Судя по истории с Борисом Борисовичем, холопская фанаберия у нас похоже будет пострашнее дворянской, не зря в Малороссии говорят – «не дай Бог с хама пана». Что же будет, если хамы уничтожат монархию и придут к власти – страшно даже представить такое.

Борис Борисович сейчас работает в Академии наук и занимается сейсмологией, в которой он добился мирового признания. Он стал одним из инициаторов создания новой обсерватории в деревне Симеиз возле Алупки, и я знал, что там нужны сотрудники. У меня возникла мысль, не перейти ли туда и заняться научными изысканиями. Что делать, мореходная астрономия всегда была моей слабостью, она помогала бороться с ударами судьбы: ведь когда глядишь на звезды, забываешь о превратностях этого мира. «Per aspera ad astra» (лат. «через тернии к звездам») – это немногое, что осталось у меня в памяти из латыни. Я написал Борис Борисовичу, что если мне будет предоставлена честь работать в коллективе создаваемой в Тавриде обсерватории, я буду очень рад. При этом я упомянул, что крымский воздух мне необходим для лечения легких, а мой дом находится недалеко от Симеиза – в Алупке на берегу моря.

Почти сразу получил ответ от Голицына, он обещал помочь мне в этом вопросе и пригласил на встречу в Академию наук. Там мы с ним долго беседовали и он рассказал мне о своих научных планах, а они у него оказались грандиозными. Но к нему то и дело забегали молодые сотрудники с вопросами, и мне стало неловко, что я отнял у него столько времени. Прощаясь, я пригласил его к себе в гости, но не в Петербург, а в Алупку, тем более что там у него проживают много родственников, – княжеский род Голицыных самый многочисленный из старой русской аристократии.

10 января 1912 года

Еще одна причина, заставляющая меня как можно скорее покинуть столицу, – это обстановка в петербургских салонах. Там считается хорошим тоном говорить пренебрежительно об императрице, называя ее не иначе как «гессенская муха», да и в узком кругу не упускают возможность косвенно сказать что-нибудь нелестное о государе [1]. Самое печальное, что эти сплетни исходят из ближайшего окружения царской семьи. Пересказывают какие-то бредовые слухи по поводу Распутина, да еще с какими-то гнусными недомолвками. История повторяется – вспоминается суд над Марией-Антуанеттой, ей даже пытались приписать совращение собственного сына.

Какое-то помутнение рассудка у нашего дворянства и аристократии. Неужели история действительно ничему не учит? Капитан 1-го ранга Иван Константинович Клапье де Колонг в Николаевской морской академии рассказывал нам, молодым офицерам, о чудовищных «прелестях» французской революции, почему-то названной «великой», вероятно по количеству жертв, принесенных на ее «алтарь свободы». Род де Клапье де Колонг французского происхождения, его представители начали служить России еще при Петре I, и впоследствии он полностью обрусел. Но многочисленные эмигранты, хлынувшие в Петербург после казни Людовика XVI и Марии-Антуанетты, много успели рассказать своим родственникам о массовых казнях в Париже под крики дикой толпы – «аристократов на фонарь». Тогда там распевали и песенки, в одной из которых звучали такие строки – «тот, кто был всем, станет ничем, кто был ничем, тот станет всем». Кажется, в России теперь это модный социалистический гимн.