Сергей Максимишин - Карта Памяти

– Ну, пошли завтракать!

В ресторане:

– Коленька, икорка как?

– Обижаете, Сергей Иванович!

– 200 грамм нам и коньячку, как я люблю!

Под коньячок Сергей Иванович расспрашивает меня про жизнь: кто, откуда, где учился, давно ли снимаю. Потом спрашивает про камеру, про оптику. Надо же, думаю, человек что-то понимает в фотографии.

– Сергей Иванович, – спрашиваю, – а вы что, тоже фотограф?

Архиерейское подворье Глебова женская пустынь.

Россия, Тверская область, 2018

Сергей Иванович треснул кулаком по столу так, что икру пришлось собирать с пола. А потом мы с Сергей Ивановичем подружились. Как-то он зашел в гости. На входе в нем уже было 400 миллилитров коньяка. Добавив еще 200, Сергей Иванович стал прихватывать за попу то жену, то тещу: с высоты его лет разница несущественна.

Хороший был человек и первоклассную жизнь прожил. 92 года. Светлая память.

Профессор Чобан, читавший нам теорфизику, как-то пришел весь на нервах и первый час пары рассказывал, как по злой воле жены вынужден стоять в очереди за румынской мебелью, круглый стол ей, видите ли, захотелось. Поскольку было неизвестно, в какой именно день желанную мебель привезут, очередь самоорганизовалась и выставляла ночные караулы. Настал черед профессора идти в ночное. Поначалу все было хорошо, публика подобралась сплошь творческая интеллигенция, но под утро профессора и академики стали подмерзать. Спрятались в какой-то парадной, откуда их в шесть утра погнала дворничиха с криком:

– Пошли нахер бомжи, всю парадную зассали, щас милицию вызову!

В политеховской общаге: приходим вечером – на кровати Лехи Сухорукова спит пьяница Леха Косенков. Разбудить никакой возможности. Оттащили прямо на матрасе в его комнату. Рано утром бодрый стук, в дверях умытый свежий Косенков, матрас под мышкой:

– Мужики, – говорит, – спасибо, я у вас вчера матрас брал!

Мы в стройотряде работали на Саяно-Шушенской ГЭС, заливали последние уровни. Работали на гребне плотины: слева вода в 5 метрах от нас, справа – 250-метровая пропасть. Местные мужики ловили щук прямо с плотины. Доставали, разрезали, посыпали солью и через час ели. Однажды работяга зацепил огромную щуку. Тащить ее из воды – долгая история, да и сорваться может. Он по рации связался с крановщиком башенного крана, тот бадьей зачерпнул 5 кубометров енисейской воды вместе со щукой, вылил 5 тонн воды на плотину, волна сошла, и – вуаля! – вот вам и щука. Есть какая-то порочность в несоразмерности масштабов задачи и пусть даже правильном, но избыточном ее решении. Это как лечить перхоть гильотиной.

Читал, что до Реформации работящих, пытливых, сноровистых итальянцев было принято ставить в пример тупым и ленивым немцам.

Тверская улица в собянинском изводе отличается от Невского, как квартира пиарщицы фитнес-центра от квартиры старого профессора.

Старые монеты со временем покрываются патиной. Неопытные или глупые коллекционеры смывают патину, возвращая монетам «первозданный» блеск. Опытные коллекционеры за монету в красивой патине платят в разы больше. А «обмылки» просто не покупают.

Двоюродная мамина сестра тетя Маша и ее муж дядя Витя ласково называли друг друга пузиками. Пузик дядя Витя весил килограммов 150, тетя Маша если и меньше, то ненамного. По семейному преданию, однажды пузики смолотили за день 18 судочков холодца. Их сыновья – погодки Виталик и Павлик, помню, съедали на завтрак десять и восемь яиц соответственно. Семейство проживало в Одессе: сначала в полуподвале на улице Красной Армии, потом в трехкомнатной квартире где-то на окраине. Дядя Витя закончил мореходку, но карьера не задалась. О годах морских скитаний напоминала только привезенная с Острова Свободы сумка крокодильей кожи с настоящей крокодильей головой и лапками и купленный за недорого в каком-то порту американский университетский перстень из низкопробного золота, Дяде Вите он был мал, перешел к моему отцу, а сейчас у меня. Дядя Витя построил халабуду на Хаджибейском лимане, купил 12-местный военный надувной плот, с которого ловил бычков в промышленных масштабах. Тетя Маша бычков сушила и связками продавала на Привозе. Мы несколько раз гостили у них на лимане. Бычков было столько, что ловить было неинтересно.