Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Перед рассветом поднялся ветер и лимонное дерево начало демонически стучать в темноте по крыше. Ветер не унимался весь день. Йогиня стала очень напряженной. Одна женщина потеряла сознание и плашмя упала на спину на кухне – что удивительно, она даже не ушибла голову. У меня в животе нарастало тревожное чувство.

Юджи говорил о голосе в своей голове:

– Он постоянно говорит мне, что прошло уже довольно времени, что пора собираться и уходить! Такая коротенькая песенка: «Пора уходить! Пора уходить!» Что это значит? – невинно спрашивал он. Никто не хотел отвечать на этот вопрос.

Днем приехали друзья из Венеции, он тепло их приветствовал и долго разговаривал с ними, принимая их за других людей. Он то и дело спрашивал, где их дочь. Поняв свою ошибку, он превратил ее в шутку, но по комнате прокатилась волна беспокойства. Его лицо было серым и опухшим, а глаза более пустыми, чем обычно.

Во второй половине дня мы с Марио разговаривали, стоя у окна на втором этаже. Как я ни силился, я ничего не смог понять из того, что он говорил. Неожиданно за окном послышался гвалт: на фоне неспокойного серого неба во двор, издавая громкие звуки и хлопая крыльями, слетелись сотни ласточек. Кто-то во дворе закричал. Картина напомнила мне кадры из фильма Хичкока «Птицы». Беспорядочно пометавшись несколько минут в безумном танце, ласточки улетели, оставив после себя огромное количество птичьего помета. Вечером, чтобы принять душ, мне пришлось пройти под лестницей, на которой кто-то стоял и отмывал стены от птичьих какашек. Плохое предзнаменование, прямо из фильма ужасов.

В течение всего дня люди подходили ко мне, чтобы сказать о том, что он меня ищет: «Ах, Луиджи, вот ты где! Он спрашивал о тебе!» Я чувствовал себя зомби, державшимся из последних сил. Навалившаяся тяжесть вкупе с психической усталостью отдавались эхом внутри меня каждый раз, когда он кричал, чтобы я не убегал. Да и бежать-то было некуда! Я столько времени проводил, сидя возле него, что едва вообще мог сидеть, не говоря уже о ежедневном и еженощном бдении в его парниковой «пещере». У меня было ощущение, что мою грудную клетку засасывало в пол. Я находился на одной точке безвылазно уже два дня. Я чувствовал себя заключенным в психушке.

К семи часам в комнате собралось около пятидесяти человек. Это начинало напоминать Индию. Он выглядел слабым и много спал. Его руки все так же двигались, совершая таинственные жесты, указывая на что-то невидимое.

Утром, занимаясь приготовлением завтрака на кухне по соседству, я старался все делать максимально тихо: в каменном доме был слышен малейший звук. Йогиня тихонько проскальзывала ко мне на кухню и спрашивала, как я спал. Обычно я засыпал только рано-рано утром, к самому концу моей смены. Проснувшись, я помогал ему в каких-то мелочах и уходил сразу же, как только она приходила сменить меня. Изредка он что-нибудь мне говорил. Она же была настолько тихой, что в ее присутствии он молчал на протяжении всего утра. Да и после такого количества времени, проведенного рядом с ним, обсуждать было нечего.

Однако как только появлялись другие люди, он начинал разговаривать. Я шел в свою комнату, ложился на кровать и так лежал с задернутыми шторами. Слабый отсвет на стене становился все ярче, и я плавно проваливался в сон. И вместе с этим куда-то плавно проваливалась моя жизнь. Я потерял контроль абсолютно – такой неопределенности в жизни, такого полного отсутствия представления о будущем у меня еще никогда не было.

Однажды утром Юджи рассказал, что во сне ему явилась богиня. Гуха позже заметил, что речь шла о Гуванешвари [14]. По словам Юджи, она сказала ему, что с этих пор она будет заботиться о нем. Когда мы остались наедине, я спросил его о сне.

– Это все пустые слова и пустые фразы. Образ без содержания, – объяснил он, сделав рукой один из своих отметающих жестов.

Каждый день он все больше говорил о песне в своей голове:

– Пора уходить. Пора уходить!

Как-то утром он сказал:

– Если оно так говорит, значит, на самом деле оно не хочет уходить. – Он был беспристрастным свидетелем всего, что разворачивалось вокруг и внутри него. Иногда казалось, что он не знал точно, что ему делать, но и выяснить это сильно не стремился. Единственное усилие, которое он прилагал, состояло в том, чтобы делиться механикой работы своего угасающего тела.

Он разорвал пополам и бросил в огонь чеки на большую сумму от Нью-Йоркерши и Преподобного. Чек Преподобного на 384 тысячи долларов был датирован 2008 годом. Он дразнил им Юджи, чтобы иметь возможность постоянно оставаться с ним в контакте, но это не работало.