Наталья Коноплева - Белый карандаш. И другие короткие истории

И они весело смеются, молодые измученные женщины, давно не евшие досыта и одетые в старую убогую одежду, из-за которой окружающий мир видится, как чёрно-серо-белый…

Я была совсем мала. Это одно из ранних воспоминаний.

Мама нарядила меня в розовое платьице. И для этого посадила меня на стол в нашем деревянном домике на окраине Москвы.

День был солнечный, радостный. Я знала, что это День Победы. Всё вокруг было пронизано небывалой радостью.

Мой папа тогда ещё не пришёл с войны. Он пришёл намного позже. Именно пришёл. Пешком. В пыльных армейских сапогах, в запылённой гимнастерке. И его яркие белые волосы (которые я унаследовала) навсегда как будто покрылись пылью войны.

Вот наблюдение из раннего детства: мама даёт продавщице бумажную денежку, и та отдаёт ей целую пачку бумажных денег.

Может быть, продавщица и ещё что-то дает, но мне снизу не видно, и я думаю: Это мама покупает деньги!

Я давно заметила, что когда мама просовывала в окошечко кассы деньги, ей оттуда порой протягивали ещё больше денег!

Вот я и поняла: «Чтобы было больше денег, нужно всё время отдавать деньги». Не знала я, что уже давно Карл Маркс написал: «Деньги делают деньги».

6 июня 1943 года. Может быть, это дата снимка. А может быть, мама надписала этой датой фотографию, когда отправляла папе в армию.

Яркий, цветной солнечный день в начале лета. Мы с мамой что-то ищем в дощатом сарае во дворе нашего домика в Перово.

Сквозь щели в темноту сарая бьют ослепительно белые солнечные лучи. Мама прикладывает ладонь к самой яркой щели, и вдруг всё кругом освещается чистым алым цветом. Я изумлена и восхищена!

А ведь это тогда осветила мир мамина кровь.

Я всегда вспоминаю этот момент, когда перечитываю Гомера:

Я-то знаю, почему у Эос были пурпурные персты.

Первые послевоенные годы. Детских книжек нет, и мне для развлечения давали газеты. Я калякала на них цветными карандашами, читала крупно написанные заголовки, разглядывала газетные фотографии.

На первой странице часто печатали изображение Мавзолея с вождями наверху. Взрослые показывали мне: вот Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович… Эти фамилии были на слуху, они часто звучали по радио.

Но я искала на фотографиях знакомое лицо и не находила. И настойчиво спрашивала: – А где же здесь Пушкин?

Мне отвечали: здесь его нет, ведь Пушкин – не вождь.

Но из всех имён имя Пушкина и его стихи были для меня главными.

Пушкин – вождь!

С детства мне снятся сны, что я летаю. Раздвигаю руками воздух (как воду при подводном плавании – но плавать и нырять я научилась намного позднее) и легко поднимаюсь над улицей, рекой, невиданными в жизни горами, живописным морским заливом…

Всегда весело и смешно, как люди внизу удивляются. А дивные горы и морские заливы в замедленном сне проплывают внизу.

И я думаю: да ведь летать – это очень просто!

Наверное, это и есть память о том, как наши далёкие пра-пра-предки жили в морских глубинах и легко парили в пространстве.

Белый карандаш! Карандаш для рисования с белым грифелем – невозможная мечта моего детства! Потому что я знала, что белых карандашей не бывает.

Сейчас никто не поверит, что в нищее послевоенное время цветные карандаши продавались по одному. На базаре на земле была расстелена тряпица, и на ней разложены разные сокровища: один простой и два цветных карандаша, вырезанные из книжки картинки, два кусочка колотого сахара…

Мама великодушно покупала мне время от времени карандаш за карандашом, пока не собрались все цвета, кроме белого.

Однажды мы с мамой пришли в магазин под названием «Мосторг» (в моем восприятии это звучало как «Восторг»), и где-то на третьем этаже продавщица показала нам белый карандаш. Я бы не поверила, но он был заточен! Продавщица почиркала им на обороте сине-зеленой квитанции. Карандаш оставлял белые следы!