Евгений Ройзман - Личный прием. Живые истории

Историй таких я могу рассказать еще много. Сам видел. А когда касается маленьких детей – даже рассказать не получается. И близкие идут на все и не борются уже за жизнь, а всеми силами стараются добиться для своих родных достойной смерти. При этом ни в Екатеринбурге, ни в Свердловской области нет ни одного хосписа. Ни одного.

В Свердловской области порядка восьмидесяти тысяч онкологических больных. Ежегодно выявляется пятнадцать тысяч новых. Из них более трети – четвертая стадия, умирают в течение года в страшных мучениях. Из них в больницах с уходом и обезболиванием – чуть больше трех процентов. На необходимости хосписов свердловские врачи настаивают более двадцати лет. Для примера: в Великобритании этой проблемы не существует. Для любого онкологического больного есть место в хосписе. В Польше хосписов порядка шестидесяти (на тридцать восемь миллионов населения), и они, как правило, находятся под патронажем католической церкви.

Прилетела Лиза Глинка. Мы ходили с ней к губернатору с просьбой об открытии хосписа. Поддержали СМИ. Затем последовали разные переговоры и уговоры. Наконец, губернатор дал добро, и было решено открыть первое отделение хосписа на двадцать пять коек в Верх-Нейвинске. Назначил ответственных. Все закрутилось. Потом остановилось.

Снова приехала Лиза. Все опять закрутилось. Затем остановилось. Потом сменился президент. Потом губернатор. Потом сбежал подрядчик. Опять все остановилось. А в неоткрытый хоспис уже выстроилась огромная очередь. Вопрос окончания строительства – пять миллионов рублей. В области, видимо, таких денег нет. Деньги будем собирать мы с Лизой. Почему рассказал? Да просто в руки документ попал от 28.06.2012 г. об исполнении закона «О государственной поддержке субъектов инвестиционной деятельности в Свердловской области». Этим документом предусмотрено приобретение в областную собственность акций ОАО «Корпорация развития Среднего Урала» на два миллиарда восемьсот пятьдесят миллионов рублей. Уже приобретено акций на сумму один миллиард восемьсот девяносто два миллиона триста девяносто две тысячи рублей. Из них четыреста семьдесят девять миллионов направлено на завершение строительства переходной галереи 2.2 выставочного центра «Екатеринбург – ЭКСПО», приобретение основных средств для целевой эксплуатации выставочного центра и снижения кредитной нагрузки на операционную деятельность в инвестиционной фазе проекта при плане восемьсот миллионов, предусмотренных на продолжение строительных работ по проекту международного выставочного центра «Екатеринбург – ЭКСПО». Наверно, это очень нужные траты. Возможно, даже безотлагательные. Не берусь судить. Задачи у нашего региона грандиозные. Имидж области, инвестиционный климат, опять же иностранцы смотрят! Все для фронта, все для победы. Ладно, чего уж там. Рапортуйте. Мы как-нибудь здесь сами справимся.

PS. В конечном итоге отделение в Верх-Нейвинске было открыто и заполнилось моментально. Когда же я стал мэром Екатеринбурга, открылся первый двухэтажный хоспис и в городе. Через некоторое время мы своими силами, без копейки бюджетных денег, отремонтировали третий этаж, и в хосписе появилось еще двадцать два места.

Люди идут и идут. Истории одна сильнее другой. Привезли парня четырнадцатилетнего. Рыжий. Бухал и курил. Дерзкий. Достаточно развитой. Мать воспитывает его одна. За последние годы превратил ее в старуху. Совершенно загнанная, и никто не может ей помочь. Он ее бьет. Бьет – когда она не выпускает его из дома. Бьет – когда денег не дает. Бьет мать по-настоящему – кулаками. Вся в синяках. Заступиться некому. Она плачет.

Разговариваю с ним – очень трудный.

– За что мать бьешь?!

– А че она?

Смотрю – на шее крестик.

– Ты православный?

– Да.

– Ты русский?

– Да.

– Как ты, русский, православный человек, бьешь свою мать?!

Молчит, в пол смотрит.

Я уже не спрашиваю его: как ты, мужчина, можешь бить женщину?! Как ты, сильный, можешь бить слабого?! Как ты вообще, животное, можешь бить свою мать?!

Зашли серьезные парни и с ними взрослый человек. Все воевавшие. Привезли сослуживца. Взрослый – его отец. Сослуживец стал жрать соль. (Соль – это дешевый наркотик группы МДПВ, метилендиоксипировалерона, последствия употребления часто необратимые.) Похудел и двинулся умом. При этом социализирован, работает на хорошей работе с чужими деньгами. Чувство самокритики отсутствует напрочь. Развивает сумасшедшую активность, совершенно непродуктивную. Например, объевшись, всю ночь отжимался на кулаках. Развалил до крови. Не замечает. И при этом его прет, невероятный гонор и чувство собственного превосходства. А сослуживцы – парни горячие и еле сдерживаются, чтобы ему по репе не настучать. Но не бросают. Я им говорю: