Мария Башкирцева - Если бы я была королевой… Дневник

Говорит, что скульптура – неблагодарное искусство и т. д. и т. д., все, что говорят о скульптуре; когда он приехал в Париж, он пошел к г-ну Жоффруа [143] Франсуа Жоффруа (1806–1882) – скульптор, член Академии, профессор скульптуры в Школе изящных искусств. , и тот его спросил, есть ли у него средства к существованию. Сен-Марсо ответил: «Более или менее». – «Тогда делайтесь скульптором, но, если вы рассчитывали зарабатывать скульптурой на жизнь, займитесь чем-нибудь другим».

Под конец, поскольку он наговорил мне приятных слов, я призналась ему, что это я. Он очень мил, очень любезен, рассказал, с чего начинать, и обещал, что приедет ко мне и поможет советами. Не знаю, но я довольна.

Хотя мне кажется, он не думает того, что говорит, он притворяется… я так ему и сказала, но он возразил, что это маловероятно: он же не знает меня и понятия не имеет, откуда я взялась.

<���…>

Четверг, 30 октября 1879 года

Поехали на трамвае в музей Клюни. Карагеоргиевичи, гг. де Тарант, Тюркан, Джонстон и Берта. И мы все. Ничего безумно веселого, но мы с Бертой обнаружили кое-какие не слишком пристойные вещи, пока эти господа забавлялись нашей невинностью и смеялись, что мы проходим мимо стольких любопытных экспонатов. С точки зрения художественного наслаждения толку никакого из-за милой компании, в которой я оказалась. Схожу еще раз, одна.

Эти люди мне надоели. Ни удовольствия, ни пользы.

Забавная и очаровательная страна эта Франция: мятежи, революции, моды, остроумие, изящество, элегантность – в общем, все, что придает жизни прелесть, непредсказуемость. Но не ищите здесь ни серьезного правительства, ни добродетельного (в античном смысле слова) человека, ни брака по любви… ни даже истинного искусства. Французские художники весьма сильны; но им, за исключением Жерико, да теперь еще Бастьен-Лепажа, недостает божественного вдохновения. И никогда, никогда, никогда Франция не даст миру того, что дала Италия и – в области жанра – Голландия.

Эта страна не знает себе равных в смысле галантных похождений и удовольствий – но что кроме этого? Ну, в конце концов, так оно всегда, а другие страны, при всех их более основательных и похвальных добродетелях, бывают подчас скучны. Короче говоря, я не замужем, потому и жалуюсь на Францию… Гнусная это страна для молодых девушек, правда гнусная. Невозможно вложить больше холодного цинизма в соединение двух людей, чем это делают здесь, сочетая браком мужчину и женщину. Сделка, выгода, спекуляция – вполне достойные слова, когда они употребляются к месту, но применительно к браку они звучат гнусно, тем не менее слова эти чрезвычайно точно передают сущность французского брака. <���…>

Пятница, 14 ноября 1879 года

<���…> До сих пор я была милосердна к себе подобным, никогда не говорила и не повторяла то дурное, что о них рассказывали; на кого бы при мне ни нападали, всегда становилась на его защиту, с небескорыстной мыслью, что, быть может, кто-нибудь заступится при случае и за меня.

<���…>

Конечно, хорошо бы оставаться доброй и впредь, при всем ожесточении, при всех несчастьях. Но раз уж Богу все безразлично и Он не придает этому никакого значения, забавно было бы стать злюкой, негодяйкой, клеветницей, врединой… Впрочем, Бог, надо полагать, это совсем не то, что мы думаем. Может быть, Бог – это сама природа, и всеми происшествиями в жизни распоряжается случай, приводящий порой к удивительным совпадениям и к таким событиям, которые наводят на мысль о Божьем промысле. А что касается наших молитв, религий, бесед с Богом… я на собственном опыте убедилась, что все это бесполезно. <���…>

Воскресенье, 14 декабря 1879 года

За мной заехала Берта, и мы в сопровождении Божидара пустились пешком гулять по Латинскому кварталу, по площади Сен-Сюльпис, по улице Муфтар, Невер, Морг, Англе и т. д.; сели в трамвай, прокатились четверть часа, а потом опять пошли пешком. Так мы провели время с трех и до семи. Ничего нет прелестнее старого Парижа, он напоминает мне Рим, и романы Дюма, и «Собор Парижской Богоматери» с Квазимодо, и еще множество всяких древних и восхитительных вещей. Мы купили на углу каштаны, а потом битых двадцать минут торчали возле торговки слойками, истратили девять франков, а после подошли к другой торговке, и я принялась торговаться, а она стала говорить всякие глупости: «Что же вы, мадам, ради семи франков торгуетесь, а сами в шубе за двести франков», а шуба на мне была за две тысячи. Когда заворачивали за угол, мы пропустили Божидара вперед, благо туфли наши ступали совершенно бесшумно, а сами спрятались в подворотне; но он живо нас отыскал, и мы отправились в одну, а потом в другую контору по перевозке мебели и в обеих заказали по повозке, причем давали адрес г-на Ж[озефа] Арно де л'Арьежа [144] Жозеф Арно де л'Арьеж – знакомый Марии, личный секретарь Леона Гамбетта. , от Пале-Бурбон на улицу Пантьевр (квартира г-жи Арно). Берта преспокойно диктовала список вещей: два рояля, ванна, двойные зеркальные шкафы, посуда, бильярд и т. д.