Array Сборник - На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Два тома «Живого зеркала», озаглавленные «Первый этап» и «Второй этап», включали в себя стихотворения 28 ленинградских поэтов: первые 14 представляли, по словам Кузьминского в предисловии, его «учителей или, скажем, старших собратьев по перьям», вторые 14 – «друзей, или учеников, или просто ровесников» [8] Здесь и далее «Живое зеркало» цит. по экземпляру антологии в [ACRC 40: 1–4]. . Подборка каждого поэта предварялась кратким предисловием Кузьминского, в котором упор делался не на биографические данные, а на впечатление составителя от произведений и на его мнение о личности поэта. Тем самым воплощался девиз Кузьминского – первая фраза второго тома антологии «Живое зеркало»: «Литература – это не только тексты. Это еще и жизнь» [9] Анализ Петром Казарновским одной из подборок «Живого зеркала», посвященной Леониду Аронзону, см. в наст. изд. .

Кроме «Живого зеркала», среди самиздатских изданий Кузьминского следует упомянуть антологию прозы «Лепрозорий-23», незавершенную антологию поэзии «Юг», реализованную позднее уже в составе АГЛ, а также активное участие поэта в составлении сборника «Лепта» – последней попытки ленинградской «второй культуры» 1970-х годов выйти в официальное литературное поле [10] О «ленинградоцентричности» АГЛ см. материал Ивана Ахметьева в наст, изд., где предпринята попытка охватить очертания «московского текста» неофициальной культуры. Одному из «провинциальных» сюжетов АГЛ, альманаху «Майя», посвящен материал Владимира Орлова. . Их сопоставление с АГЛ показывает резко возросшее значение авторского комментария и коллажной техники на всех уровнях книги, начиная от компоновки материала и кончая созданием макета, изготовлявшегося Кузьминским и его женой Эммой Подберезкиной вручную, «всё это превращается в ткань – поэмы ли, романа, антологии – принцип один. – коллаж» [11] В компьютерной переписке Кузьминский, как правило, игнорировал прописные буквы. В воспроизведении цитат здесь и далее мы следуем источнику. , – писал позднее Кузьминский в письме Асе Майзель от 21–22 августа 1998 года [Кузьминский 20036: 73].

Тот же коллажный принцип отличает и художественные произведения Кузьминского 1960-1970-х годов, поэму «Вавилонская башня» и роман «Hotel zum Тюркен» – книги, сочетавшие разные языки, слово и изображение, литературный и газетный текст. Своеобразным апогеем этого жанра станет последняя книга Кузьминского «Роман-газета» (2014), вся построенная как ретроспективный коллаж документальных, газетных и изобразительных материалов, подводящих итог его литературному труду. В АГЛ сама фактура книги должна была подчеркнуть документальный характер издания, воспроизводящего эстетику самиздата, а полемический, субъективный, неполиткорректный комментарий составителя – своеобразную телесность неофициальной культуры, в которой, с точки зрения Кузьминского, чистота творческих исканий органично сочеталась с грязью литературного и советского быта. Интенсивность художественного жеста Кузьминского может объясняться и тем фактом, что к началу работы над своим opus magnum он уже не чувствовал себя частью этого литературного тела – АГЛ стала своего рода гиперкомпенсацией отстранения Кузьминского от органичной для него традиции.

В начале 1970-х годов Кузьминский начал подготовку к эмиграции: основным двигателем стало его желание осуществить на Западе издание тех авторов, которые в СССР были обречены на существование за рамками официальной культуры. С этой целью Кузьминский собирает гигантский архив рукописей, манускриптов, фотокопий и аудиозаписей, который переправляет через голландское консульство в Израиль – обычный в то время транспортный путь, возможный постольку, поскольку СССР не поддерживал с Израилем каких бы то ни было дипломатических отношений. В силу разных причин архив на длительное время в Израиле застревает, и получить его Кузьминский смог лишь в конце 1970-х годов уже в США. Так, обе антологии «Живое зеркало» были получены им только осенью 1977 года.

Выехав из СССР в июле 1975 года в Вену, Кузьминский планировал переехать во Францию и начать там свою издательскую деятельность. Первым проектом должен был стать альманах, изданный впоследствии Михаилом Шемякиным под названием «Аполлон-77» и ставший первым представительным и необыкновенно пышно оформленным изданием, представляющим советскую неофициальную культуру на Западе. Кузьминскому также было предложено возглавить вместе с Шемякиным редколлегию эмигрантского литературного журнала «Возрождение». Материалы собрания Кузьминского позволяют реконструировать этот период его жизни и судьбу различных эдиционных проектов, отражающих не только специфику личности и стиля самого редактора, но и дух той эпохи [12] См. материал венской переписки Кузьминского в наст. изд. .