Леонид Дроздов - Петр Машеров - падение вверх

Михаил Зимянин и Николай Патоличев после этого эпизода остались смертельными врагами. Как свидетельствует очевидец, при одном только упоминании фамилии Зимянина на лице Патоличева непременно всплывала гримаса ненависти [270] Симуров А. Указ. соч. С. 7. . Тем не менее им так или иначе еще долгое время приходилось пересекаться по работе друг с другом: первый долгие годы работал главным редактором главной коммунистической газеты «Правда», а второй — министром внешней торговли СССР. Вспоминая злополучное лето 1953 года, Н. Патоличев говорил, что белорусские товарищи показали тогда высочайшую зрелость, принципиальность, бесстрашие и спасли его не только от смещения, но и от тюрьмы [271] Там же. . Так и не став первым секретарем ЦК КПБ (б), М. Зимянин надолго исчезнет с главной политической сцены страны. Глубоко уязвленный неизбранием, он затаит смертельную обиду и на свою малую родину — Белоруссию, и на белорусов, не проголосовавших за него. Зимянин будет долгие годы работать на дипломатическом поприще: сначала послом во Вьетнаме, затем в Чехословакии. А после займет должность секретаря ЦК КПСС и главного редактора «Правды».

Неприязнь Зимянина, уроженца Витебска, распространится не только на Патоличева, но и на Машерова. Собственные корреспонденты «Правды» станут личными соглядатаями М. Зимянина в БССР. О любом промахе партийного руководства будет известно всей стране со страниц ее главного партийного органа — газеты «Правда». И Зимянин при каждом удобном случае не преминет нанести руководителям республики ощутимые, а порой и запрещенные удары, используя свои неограниченные возможности «делать тайное явным».

Вероятнее всего, Машеров был среди тех, кто голосовал против назначения соотечественника (хотя наверняка об этом неизвестно). А такие обиды не забываются. Земляки будут враждовать между собой долгие годы. И это обстоятельство говорит в пользу высказанного предположения.

На самом деле Петр Машеров оказался в весьма щекотливой ситуации. Ему пришлось делать выбор между двумя покровителями. В свое время при назначении Машерова на пост первого секретаря Вилейского обкома комсомола Михаил Зимянин, который тогда был первым секретарем ЦК ЛКСМБ, дал свое согласие. Он как непосредственный начальник Машерова завизировал документы на представление последнего к высшей государственной награде, а когда всплыли факты, препятствующие этому награждению, пошел к П. Пономаренко и уговорил последнего найти общий язык с Л. Цанавой — «защитить» Петра Машерова. Именно так, по словам самого Зимянина, он сформулировал свою просьбу. Поэтому, на его взгляд, Машеров повел себя некрасиво и неблагодарно при избрании первого секретаря ЦК КПБ (б). Николай Патоличев, в свою очередь, тоже немало сделал для Машерова. Сохранил за ним должность первого секретаря ЦК ЛКСМБ, приблизил к себе. Вместе они ездили на похороны Сталина, вместе стояли на трибуне на майских праздниках. Вероятно, и повышение Машерова по партийной линии не раз обсуждали. Возможно, поэтому комсомольский вожак и голосовал за Патоличева.

В должности первого секретаря ЦК ЛКСМБ при Патоличеве Машеров проработает еще год, до лета 1954-го.

Весной 1954 года, выступая на XVIII сьезде комсомола Белоруссии, он доложит, что возглавляемая им организация насчитывает шестьсот семьдесят тысяч человек. Если учесть, что в 1954 году численность населения в БССР составляла семь миллионов шестьсот восемьдесят пять тысяч человек, можно сделать вывод, что каждый девятый в ней был комсомольцем. За два предшествующих этому съезду года ряды комсомольцев пополнили свыше тридцати трех тысяч рабочих и пятидесяти шести тысяч колхозников [272] Якутов В. Указ. соч. С. 185. . Впечатляющий итог. Правда, качеству подготовки и моральным устоям молодых строителей коммунизма внимания практически не уделяли. Количество на этом этапе было важнее, поэтому на многие недостатки предпочитали закрывать глаза. На вопрос Машерова «А если вновь принятые комсомольцы пойдут венчаться в костел?» в Москве отвечали: «Ничего страшного. Сделаем вид, что не заметили». На комсомольском поприще Машеров показал себя с хорошей стороны. Партийные боссы остались довольны и решили, что он вырос из коротких штанишек, пора пробовать его и на взрослой работе.

Комсомольские годы дали Машерову многое — и в плане борьбы за власть, и, что важнее, относительно круга знакомств. Но знакомства были внутри республики, подобных связей в Кремле он не имел. Да и к тому времени лишь два белоруса поднялись на высшие ступени власти в Москве: Андрей Громыко и Михаил Зимянин. С первым Машеров вряд ли тогда был знаком, поскольку Громыко подвизался на дипломатическом поприще, со вторым он успел основательно испортить отношения.