Килиан Жорнет - Нет ничего невозможного

Я еще не доел первый тост, но уже был готов намазать джемом следующий.

Еще немного — и забрезжит солнце; в холодных и нагоняющих сон предрассветных сумерках слышен неясный шум быстрых шагов и сонных голосов. Эти шаги — в том числе мои. Как и каждый год, я задумался на остановке, и пришлось постараться, чтобы успеть вскочить в автобус, прежде чем его двери закроются. На мне спортивная форма и куртка, я ищу свободное место, чтобы сесть. Сажусь в задней части автобуса, который практически в ту же секунду трогается. Стоит тишина, не слышно ни вздоха, но бесконечные виражи шоссе на сто восемьдесят градусов между скалами не дают подремать. Несмотря на опыт водителя, на двадцать четыре километра у нас уходит пятьдесят минут. Эта дистанция отделяет поселок Зеналь в конце ледника, где умирают долины, от Сьерре, города в долине Вале, в котором виноградники, производство, средневековые замки и шум автострады контрастируют с зелеными полями, тут и там увенчанными крошечными деревеньками, и тишиной, прерываемой только реками, спускающимися с высоких заснеженных гор. Я сел в этот автобус впервые десять лет назад. Как же я тогда нервничал! Я так боялся неудачи, что за всю ночь не сомкнул глаз. Любопытно видеть, как за эти годы спорт изменил мою личность. Сейчас я спокоен, а когда-то был клубком нервов.

Когда мне было семнадцать лет, чемпионаты Европы по ски-альпинизму проводились в Андорре. Поскольку это недалеко от дома, а я, к своему удивлению, годом раньше стал чемпионом мира среди юниоров, мне захотелось поучаствовать; да и все вокруг этого хотели. Я тщательно готовился и тренировался как никогда. Однажды я вышел из Монтельи с лыжами за спиной, доехал до долины Льоса на велосипеде [41] От Монтельи до Льосы 15–18 километров, в зависимости от выбранного маршрута. Официальной дороги (ни автомобильной, ни пешеходной) оттуда в Андорру через гору Монмалю нет (вероятно, там сложные условия для перехода). Прим. перев. , а дальше пешком и на лыжах добрался до Андорры через Монмалю, чтобы пересечь Канильо и пару раз потренироваться на вертикальном маршруте, прежде чем вернуться домой.

Настал день соревнований, и я, не сомкнув глаз ночью, явился на старт вместе со всеми, на час раньше. Разогревшись в очень высоком темпе, я был готов начать. На этой вертикальной гонке спортсмены стартовали по одному, и потому позже я не мог понять, иду ли с достаточной скоростью, — применить какую-либо стратегию не удавалось, так что я просто выложился на полную катушку, с самого начала и до финиша. Очередь к старту становилась все короче. Хотя я снял наушники и не слышал ни одной из десяти песен, которые выбрал для собственной мотивации, мне никак не удавалось понять, что происходит вокруг. Я различал только писк, который с интервалом в минуту сообщал о старте других молодых лыжников, что стояли передо мной. Сердце билось все сильнее, и с каждым сигналом я подпрыгивал. Когда бегун, стоявший передо мной, удалился на большой скорости и я остался один перед красной линией, нарисованной на снегу, мне показалось, что сердце остановилось. Его удары постепенно замедлялись, и с каждым из них мне казалось, что внутри взрывается бомба. Я не знаю, что сказал мне арбитр, я ничего не понял. «Пип!» Я первый раз посмотрел вперед, пытаясь оценить скорость, с которой двигались соперники. «Пип!» Было холодно, но у меня вспотели руки, и с каждым ударом пульса я вздрагивал. «Пип!» Раздался сигнал старта, и я почувствовал, как из ног уходит сила; я боялся, что рухну на месте. Но нет. Я сам не осознал, как мои конечности отреагировали на сигнал; мышцы активировались и сократились, как делали это всегда. Я вышел быстро. Очень быстро. Слишком быстро. На первом спринте в тысячу метров я выложился по полной, но соревнования подразумевали и тысячу метров набора высоты — и вскоре я начал расплачиваться за это глупое и ненужное чрезмерное усилие. К счастью, в конце концов я немного восстановился и смог исправить ошибки, связанные со столь скоростным стартом, который был направлен не мозгом, а нервами и чуть не лишил меня шанса на победу.

Сейчас, в автобусе, мне трудно не уснуть. Хотя я люблю и хочу соревноваться, от нервного напряжения, которое я испытывал несколько лет назад, не осталось и следа. Чтобы немного проснуться и начать погружение в гонку, я мысленно прохожусь по маршруту, с которым отлично знаком, поскольку участвовал восемь раз.