Марк Элиот - Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография

Вскоре после этого я прочитал эссе Сарриса «Спагетти-вестерны», в котором он объяснил мне, кто такие Серджо Леоне и Клинт Иствуд. Как обычно, Саррис обошел всех на повороте. В то время как остальная часть мира кинокритиков презирала этот и большинство других жанровых фильмов (а также актеров, которые в них играли) и отмечала только то, что они уступают стандартному голливудскому «продукту», Саррис смог увидеть их такими, какими они были на самом деле. Он дал новую оценку и этим кинодеятелям, и людям, которые на них повлияли, включая Хичкока, Уэллса, Чаплина, Форда, Хоукса, Уолша, Капру и всех остальных, кто в конечном итоге не только получил признание, но и вошел в пантеон американских фильмов и их режиссеров.

Я считаю, что Клинт Иствуд как режиссер (а также как актер) законно является именно Автором, полноправным автором своих фильмов. Его личность отражена в его персонажах и в самих лентах, она осталась в них, как подпись, навечно запечатленная на листе бумаги. Именно поэтому эти фильмы достойны изучения, а жизнь Клинта – написания биографии. Вот почему я решил написать о его работе и о его жизни.

Мне кажется, писать о живущих рядом с тобой людях – это всегда сталкиваться с проблемами. С одной стороны, их история еще не закончилась. Но второй и более сложный вопрос – это соавторство. На мой взгляд, «одобренные» биографии (а я сам несколько таких написал) действительно являются совместными работами и должны так и называться – например, я подобным образом сотрудничал с Барри Уайтом, Донной Саммер, Джеймсом Брауном и другими звездами. Но опасность сотрудничества заключается в том, что автор может отказаться от редактирования ради предоставления так называемой внутренней информации (чаще всего это оказывается истина, но представленная в самом выгодном свете). Из работы уходят упоминания о всех недостатках, недобрые суждения и злобные отклики, и в результате получается детальный портрет размером восемь на десять дюймов [159], обработанный фотошопом. При написании этой книги я решил не входить в контакт с Клинтом Иствудом из-за его известного отвращения ко вниманию публики; вместо этого я решил написать книгу, так сказать, с объективного расстояния. Как кинокритик и исследователь, изучающий историю кино, я всегда пытался писать о режиссерах через «двойные линзы» их жизни и работы, чтобы понять, как одна из них помогает создавать другую.

Когда герой повествования не просто жив, но и влиятелен в своей области, заставить людей говорить о нем или о ней под запись практически невозможно. Голливуд – это место, которое управляется страхом более, чем любым другим чувством. Я сам жил и работал там много лет и достаточно написал об индустрии кино, у меня в этой отрасли немало надежных контактов. У этой книги есть несколько десятков первоисточников – людей, которые говорили со мной в ходе ее написания. Однако поскольку многие из них просили не называть своих имен, я решил не упоминать никого из них. В тех немногих местах, где это будет заметно по конструкциям типа «источники сообщают», «по словам одного из участников» и т. п., я, к сожалению, не могу быть более откровенным, потому что должен уважать желания этих людей (некоторых) и их честность (всех). Я считаю, что мою точку зрения всегда может подтвердить достаточное количество вторичных источников. И я рассказываю свою историю так, как, по-моему, ее и нужно рассказывать.

Чтобы сохранить непрерывность изложения, я использовал в качестве путеводных нитей две другие биографии Иствуда. Обе они были впервые опубликованы как минимум десять лет тому назад, и поэтому в них не отражено лучшее и, я думаю, самое интересное десятилетие жизни Клинта Иствуда. Биография Иствуда, написанная Ричардом Шикелом в 1996 году, сталкивается с попытками представить его одновременно и инсайдером, и аутсайдером. В результате его книга становится безнадежно агиографичной, «житийной» (и я далеко не единственный, кто так считает). По словам Стефани Захарек, «Шикел слишком безжалостно бьет по своей собственной увлеченности – и, в частности, его поддержка Иствуда иногда приближается к фетишизации» [160]. Слишком многое в работе Шикела страдает от проблемы пересечений: он хочет и оставаться в теме, и одновременно быть ее критиком. Мы с ним часто писали на близкие темы – так, оба создали биографии Уолта Диснея, и там тоже наши подходы и наши результаты оказались на удивление разными.

Что касается книги Патрика МакГиллигана, которая должна была стать серьезной биографией, она, к сожалению, превратилась в произведение автора, принадлежащего к инсайдерской школе «попаданцев» (от слов «попался», «не уйдешь»). Эта книга воспринимается как атака на Шикела и по ходу изложения становится все более циничной и озлобленной, с указанием на многие критические упущения Шикела (таковыми, впрочем, нередко являются и другие биографические и критические работы МакГиллигана; я сам в прошлом столкнулся с этим обстоятельством, став «жертвой» его биографии Диснея). Таким образом, его ошибки и его объективность являются разными сторонами одной медали. При этом ни книга Шикела, ни книга МакГиллигана не имеют никакого отношения собственно к кино – их можно было бы написать о писателе, художнике или поэте. Тем не менее я нашел в обеих книгах и нечто полезное, информативное, особенно в том, что касается хронологии событий.