Тиффани Дженкинс - Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Пойдемте со мной, мы уже ждем вас, – сказала она, взмахом руки приглашая меня войти. Цоканье моих набоек заглушал только грохот сердца в груди. Я уже столько раз делала это, но легче моим нервам не становилось.

Когда я вошла в комнату, попискивания и плач не утихли, но разговоры между женщинами прекратились, и все они повернулись ко мне. Я нервно улыбнулась, проходя мимо них, и направилась к пустому стулу, развернутому лицом к присутствующим. Как только я села, женщины начали без особой охоты рассаживаться по местам передо мной. Все они были на разных стадиях беременности; у некоторых были едва заметные выпуклости, другие, казалось, вот-вот лопнут. Вид у всех был усталый, и похоже было, что мое присутствие их раздражало.

Когда все уселись и затихли, я сунула руку в карман и вытащила оттуда маленький розовый камешек – талисман от тревоги, который мой отец подарил мне в прошлом году, перед смертью. Он боролся долго и упорно. После нашего прощания я смогла позаботиться о нем и о своей семье – чего нельзя было сказать обо мне после того, как умерла мама. Мы с отцом начали блюсти трезвость почти одновременно, с разницей в пятнадцать дней, и через два месяца после выхода из реабилитационного центра нам довелось вместе выйти на сцену, чтобы получить свои годовые медали. Это был один из счастливейших моментов в моей жизни.

– Привет всем, меня зовут Тиффани, и я зависимая, – сказала я.

– Привет, Тиффани, – нестройным хором отозвались женщины.

– Я знаю, девочки, что вы очень устали, и, наверное, последнее, чего вам сейчас хочется, – это сидеть на говенных пластиковых стульях и слушать какую-то странную дамочку, которой вздумалось читать вам лекции.

Несколько женщин хмыкнули, и уверенности у меня поприбавилось.

Мы с отцом начали блюсти трезвость почти одновременно, с разницей в пятнадцать дней.

– Но если вы подарите мне тридцать минут своего времени, я больше никогда вас не побеспокою, – продолжала я. Обвела взглядом их усталые лица и поняла, что они скорее предпочли бы сейчас менять грязные подгузники, чем быть здесь со мной. Но это ничуть меня не смущало: я была здесь не только ради них, но и ради себя.

– Более десяти лет своей жизни я потратила на употребление наркотиков. Я лгала, мошенничала, воровала, манипулировала и обманывала всех, кого только знала. Я разрушила свою жизнь и жизни людей, которые меня окружали. Я хотела умереть – пыталась умереть, но по какой-то причине даже этого не сумела сделать правильно.

Я откашлялась, потерла в руках талисман и снова заговорила:

– Теперь, прежде чем продолжить, я просто хочу сделать секундное отступление и сказать вам всем и каждой из вас в отдельности – как же охренительно я вами горжусь! – Я на миг умолкла, заталкивая обратно в глотку рыдания и стараясь справиться со слезами, навернувшимися на глаза.

– Вы могли бы сейчас быть в любом злачном месте этого мира – на улице, в притоне, в закоулке. Но вы здесь! В лечебном учреждении, оказывающем вам помощь, и вы даете малышам в этих комнатах и в своих животах глоток жизни, подруги. И это – гребаное чудо! Так что подарите себе и друг другу порцию аплодисментов, потому что вы их заслуживаете.

Аплодисменты грянули под сводами здания. Женщины поворачивались друг к другу с горделивыми улыбками, а некоторые утирали слезы с глаз.

– На тот случай, если сегодня вам никто этого еще не говорил: вы охренительные молодцы! – выкрикнула я, заглушая их аплодисменты. Казалось, чувство вины, которое они испытывали из-за того, что оказались в стационарном лечебном центре для беременных женщин и детей, моментально испарилось.

Когда аплодисменты стихли и женщины поудобнее устроились на стульях, я продолжила:

– В том, что касается зависимости, моя история ничем не отличается от прочих. Единственное, что отличает нас с вами друг от друга, – то, что в период своей активной зависимости я встречалась с копом.

Мои слушательницы заахали, округлив глаза. Одна женщина повернулась к соседке и что-то шепнула ей, и я заметила, что атмосфера в комнате изменилась. Теперь мои слушательницы подавались вперед и нетерпеливо ерзали; им стало интересно.

– Об этом мы сможем поговорить потом, а пока я хотела бы рассказать вам, почему я приезжаю сюда, в лечебный центр «Семейные узы». После реабилитации я перебралась в пансионат для выздоравливающих наркоманок. Я знала, что готова выйти во внешний мир, но понимала также, что не готова прыгать в него очертя голову. Мне нужна была ответственность. Правила пансионата были просты: найти работу, посещать одну встречу в день, не пить и не употреблять наркотики, возвращаться по вечерам до полуночи. Для меня это был замечательный способ познакомиться с такими же, как я, выздоравливающими, и ежедневное окружение из сильных, независимых женщин хорошо мотивировало меня и дарило такое ощущение истинной дружбы, какого я не испытывала никогда прежде. Вскоре после переезда в пансионат я познакомилась с одним мужчиной… Кстати, я не рекомендую этого делать, потому что в этот момент важно на некоторое время сфокусироваться на себе. Но я бунтарка по природе и поэтому решила, что я в завязке уже десять месяцев, а это ведь почти год, значит – подумаешь, ничего страшного. Мы с ним начали встречаться, и я честно, как на духу, рассказала ему о своем прошлом; он принял меня и поддерживал на моем пути. К тому же он был невероятно сексуальным, так что… – некоторые женщины понимающе захмыкали и закивали. – Я узнала о своей беременности в туалете пансионата.