Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Дюма для своего романа за прообраз мушкетеров взял своего отца и его друзей. Отец Дюма был знаменитый кавалерийский генерал, служивший под командой Наполеона Бонапарта в Итальянской кампании 1796–1797 гг. и в походе в Египет. Генерал Дюма обладал огромной физической силой, и автор представил его в романе в образе Портоса, а друзей отца, таких же бесшабашных кавалерийских генералов д' Эспаня, Бомона и Лауссэ, и он вывел в образе д'Артаньяна, Атоса и Арамиса.

Не случайно, поэтому, опытный историк, специалист в этих эпохах истории Франции легко может заметить, что герои «Трех мушкетеров» ведут себя скорее не как люди начала XVII века, а почти как французские офицеры Наполеоновский эпохи.

Вполне понятно, что подготовленный духом «Трех мушкетеров» я легко, можно сказать, совершенно естественно воспринял эпоху Наполеоновских войн, хотя и до сего времени не оставил изучение и французской королевской армии XVII–XVIII в. (в интернете есть мои неплохие ролики про битву при Рокруа 1643 г. и про сражение при Фонтенуа 1745 г.).

Я так увлекся Наполеоновской эпохой, что мое намерение стать современным офицером постепенно уступило острому желанию стать историком, поступить на исторический факультет и писать книги о наполеоновских походах. Интересно, что уже в 12 лет я задумал написать книгу о войне 1805 г. И начал-таки ее писать! Это была конечно показавшаяся бы сейчас очень смешной компиляция с известной книги Е. Тарле «Наполеон» и книги Н Левицкого «Полководческое искусство Наполеона». Да, это был забавный детский опус, но идея осталась навсегда в голове. В результате в 2006 г. появилась моя двухтомная книга «Аустерлиц. Наполеон, Европа и Россия. 1799–1805 гг.» на русском языке и наконец в уже в расширенном варианте эта книга вышла уже под названием «Битва трех императоров» в издательстве «Питер» в 2019 г.

Так что зародившаяся в детстве идея оставила столь глубокий след в мозгу, что через несколько десятков лет она нашла свое законченное выражение.

Мое страстное желание стать историком совершенно не укладывалось в голове моих родителей, считавших в соответствии с привычками своего времени, что только техническое образование способно обеспечить достойное будущее молодому человеку. Конечно о «бизнесе» у меня дома никто не заикался, этого не существовало тогда вообще, но даже экономическое образование казалось каким-то ущербным. Всеми правдами и неправдами родители уговорили меня перейти из обычной в математическую школу, утверждая, что хуже от того, что я буду лучше знать математику, не будет. Она пригодится в любой профессии, вот после школы и выбирай. В результате я поступил в 121-ю школу, которая в те времена (начало 70-х годов XX в), была одной из лучших в Ленинграде. Сюда набирали талантливых старшеклассников, младших классов почти не было, зато было 10 девятых и 10 десятых (напоминаю, что тогда 11-го класса не существовало). Я поступил в 9й 5й класс. У нас не было 9а, 9б и т. д., так как можно было бы запутаться в буквах.

И тут в этой школе я оказался поистине в ловушке. Дело в том, что интеллектуальный уровень моих одноклассников был необычайно высок. Я никогда еще за время своего обучения ни в школе, и впоследствии, в ВУЗах, не был в окружении такого количества блестящих умов, таких интересных ребят. Девушек у нас было мало по вполне понятной причине, школа была физикоматематическая. В классе было более 20 юношей и только 10 девушек.

Преподаватели были блестящие, даже те, кто вел не профильные, не физикоматематические дисциплины.

Так вот, теперь не только родители, но и преподаватели говорили мне одно и то же: «История, это конечно хорошо, просто здорово… но в качестве хобби. Но ведь если бы только преподаватели! Я уже упомянул, что более интеллектуальной атмосферы, чем среди моих одноклассников, я ни до, ни после не видел. На переменах мы спорили на разные научные темы, говорили о политике, о философии…

И при этом все эти умные, замечательные ребята говорили мне только то же, что и преподаватели. Все они убеждали меня, что это здорово, если я буду «интересным человеком», которому есть что рассказать друзьям в компании… но для мужчины настоящим занятием могут быть только точные науки или инженерная деятельность.

Так говорил мне и мой лучший друг Николай Перцев и все, кто меня окружал. Никогда не забуду язвительной шутки нашей математички, когда она, увидев, что я беседую на уроке с одним из своих хороших приятелей, насмешливо-презрительно бросила: «Соколов, Петров, чего вы там болтаете? Вы что, собираетесь быть историками, или балеринами?» Именно не «артистами балета», что звучало бы хоть как-то с неким подобием реальности данного варианта, а «балеринами». С учетом того, что мы были два здоровых парня, явно абсурдное предположение… из которого, как сказали бы математики, с