Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Для этого, как я уже говорил, мы решили создать единообразную часть. Иначе говоря, мне нужно было выбирать, что это будет за полубригада. Выбор был во многом предопределен. Во Франции на празднике нас должен был прежде всего встречать клуб «18-й линейный полк (полубригада)». В эпоху революционный войн, в первую кампанию Бонапарта в Италии в 1796–1797 гг. 18-я линейная шла всегда вместе с 32-й линейной полубригадой.

Именно об этих славных частях генерал Бонапарт сказал фразы, позже записанные на их знаменах: «Храбрая 18-я, я знаю, враг не устоит перед вами!», а на другом знамени: «Я спокоен, там 32-я!»

Итак, мы решили воссоздать знаменитую 32-ю линейную полубригаду, в будущем не менее знаменитый 32-й линейный полк, который, кстати, в 1807 г. под Фридландом будет биться с одним из самых славных русских полков Павловским гренадерским.

Никогда, наверное, за время нашего сотрудничества с властями нам так не помогали. Во-первых, были без задержек урегулированы все проблемы с выездными визами (они еще оставались), дали денег на покупку сукна, на пошив униформы, на билеты для всего личного состава (35 человек) на самолет… и даже выдали всем форму… советских олимпийцев! Да, да, после олимпийских игр 1980 г. остался запас неиспользованной формы, которую советские спортсмены надевали, естественно не для состязаний, а для приемов и торжественных встреч. Светлые, изящно пошитые костюмы и… белые элегантные шляпы! Советская «делегация» должна была выглядеть достойно даже во время, свободное от маневров реконструкции!

Я отправился во Францию примерно на пару недель раньше, чем все остальные, чтобы решать вопросы на месте. А они действительно возникли. Оказалось, что французская бюрократия тоже была не сахар. Если наши нам быстро выдали визы, то почему-то возник вопрос с въездными французскими визами. Пришлось с моим другом Тьерри Жилем идти в Министерство иностранных дел и бегать пару дней по всем инстанциям. К счастью, все закончилось удачно. По выходу из министерства Тьерри гневно высказался по поводу чиновничьих препон, думая очевидно, что ничего подобного в СССР нет. Он воскликнул:

— Послушай, это у Вас перестройка! А здесь видишь, что делается! — а потом в сердцах добавил:

— Но что ты хочешь — это Франция, понимаешь, Франция!

Эта фраза была произнесена таким тоном, с таким пренебрежением, что я вдруг вспомнил сотни таких фраз, которые я столько раз слышал дома:

— Но что ты хочешь!? Это же Россия, понимаешь, это наша лапотная Россия!

Мне кажется, что только два великих народа Европы, русские и французы, любя свою страну, часто ее поносят всеми словами. Такого я никогда не слышал ни от американцев, ни от немцев, ни тем более от англичан, спесивых и самоуверенных.

Не знаю, как кому, но мне это качество по сердцу. Мы честные, более открытые и в конечном итоге в этой самокритике есть что-то душевное, пусть часто и глупое, но то, что отличает человека от робота.

Но вот препоны советские и французские мы все преодолели, и 9 июля 1989 г. в мой 33-й год рождения группа из 35 русских «олимпийцев», одетых в восхитительные светские костюмы с белыми шляпами, вступили на землю Франции в аэропорту Шарля де Голля. Но это было еще не все! Тогда в аэропортах не было таких строгостей с безопасностью как сейчас, и мы с моими французскими друзьями добились, что отряд 18-й линейной полубригады с оружием (!), ружьями и штыками, получил возможность войти в зал аэропорта и отсалютовать по военному своим русским братьям, а потом, как и полагается, хорошо всех угостить вином и сыром. Я никогда не видел сразу столько счастливых людей!

Посадив всех в заранее приготовленный комфортабельный автобус, я отвез личный состав в место расположения, где тотчас приказал всем облачиться в мундиры. Отряд построился, пока еще не совсем идеально, строевая подготовка должна была начаться завтра, но выглядела полубригада просто здорово! А улыбки и счастье были написаны на всех лицах — ведь все они до одного (!) были не только в первый раз во Франции, а почти все в первый раз за границей.

Единственный человек, который улыбался умеренно, был гражданин в штатском, который, как и было положено, следил за правильной политической выдержанностью мероприятий. И он следил… Так что возгласы: «Да здравствует Франция! Да здравствует Республика!» а потом и «Да здравствует Император!» произносились, должно быть, политкорректно, в полном соответствии с линией КПСС.

Ну а если серьезно, для этого совершенно незлобливого человека это была первая возможность выехать во Францию, да еще за государственный счет, и он наслаждался поездкой, никак не вмешиваясь ни в какие мои распоряжения.