Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945

Внезапно раздается чей-то голос: «Послушайте, это все же война!» Констатацией того, что началось нечто ужасное, заканчивается в принципе и каждое газетное сообщение, и тогда всем становится окончательно ясно: это действительно война, настоящая война!

Молчаливый крестьянский дом, перед которым стоит наполовину выгруженная машина. Тем временем начали прибывать другие грузовики. Из кузовов солдаты стали спрыгивать на землю, чтобы начать разгрузку. При этом они повалили одну секцию забора, образовав дыру.

Одна машина застряла на лугу и, буксуя, стала увязать в мягком грунте все глубже. К тому времени весь луг покрылся бороздами. В надежде засыпать ямы, наполненные водой, в них стали бросать ветки кустарника и солому, взятую из стога возле дома.

Внезапно появился и сам хозяин дома и стал бегать туда-сюда, стремясь спасти свое добро и отвлечь от него солдат. Затем он принялся помогать выталкивать увязший грузовик, косясь на проделанную брешь в заборе. На просьбы принести лопаты и доски он, смущенно улыбнувшись, бросился обратно во двор и, посмотрев на свои инструменты, констатировал, что они исчезают с непостижимой скоростью. При этом он заметил, что солдаты, сплошь городские жители, все делают неумело.

Тем временем через проделанную дыру в заборе на дорогу вырвались коровы, и некоторые солдаты, закурив сигареты, нерешительно пошли за ними, чтобы загнать их обратно.

За происходящим из кухонного оконца внимательно наблюдали женщины. Тут на кухне появился солдат и попросил молока. Другой же принялся очищать свои сапоги от налипшей грязи, а еще один начал с ними торговаться, желая купить петуха, чтобы затем отправить его себе домой. Четвертый стал накачивать шины велосипеда, намереваясь сгонять на нем к ручью.

Не обращая внимания на наносимую ими грязь, комками падавшую с сапог на пол, солдаты, засунув руки в карманы и с высоко поднятыми воротниками шинелей, один за другим стали протискиваться в низкую дверь, ведущую на кухню, громыхая коваными сапогами по половицам. Женщины же покорились судьбе и с каменными лицами принесли им желаемое, вымученными улыбками отвечая на плоские солдатские шутки.

Вошедший вместе с ними крестьянин хотел было сделать им замечание, но вместо этого принялся давать советы и разъяснения. При этом соседские дети и соседи, с которыми у него отношения явно не сложились, наблюдали за происходящим, столпившись на улице.

Все солдаты оказались простодушными берлинцами – в прошлом это были рассыльные, служащие и даже академики. Однако за последние пару недель они уже успели понюхать пороха. Эти люди уже научились одним взглядом оценивать крестьянские дворы, вычленять наличие в них коров, кур и плодовых деревьев и под защитой военной формы реквизировать все, что попадалось им под руку, словно предчувствуя грядущие голодные годы. Они уже успели привыкнуть есть все, что шевелится, и забирать все приглянувшееся для своих нужд.

Вот и сейчас одни из них начали валить столбы, в то время как другие, закурив, уселись на ящики. В это время на дороге остановилась легковушка, и унтер-офицер рысцой побежал к ней. Показалась лейтенантская фуражка с серебряным шнуром, и была развернута карта. Затем машина уехала, а унтер-офицер понуро медленно двинулся назад. Оказалось, что позиция выбрана не в том месте. Поэтому солдатам надлежало все загрузить обратно, занять места в грузовике и следовать в назначенный пункт.

Жалкие и грязные луга, жнивье, бедно засеянные и наполовину затопленные поля. Кругом полно камней и везде валяются английские листовки, отпечатанные на хорошей бумаге.

Виднеются остатки букового леса, окрасившегося в осенние краски. В нем вырублена большая площадь под строительство аэродрома. На заднем плане, словно кулисы для съемки фильма, торчат трубы доменной печи, завода по производству ядовитых газов с наклонной нависающей крышей, похожего на гигантскую хижину. Перед каждой из шести огромных дымовых труб рядами посажены тополя. При этом откуда-то изнутри вырываются красные языки пламени. По ночам кажется, что они блуждают, медленно растворяясь в небе, чтобы затем показаться вновь.

От предприятия во все стороны тянутся высоковольтные линии, а над низкими домиками рабочего поселка протянута подвесная канатная дорога. И над всем этим стоит густой многоцветный дым, соединяющийся с облаками и разносимый ветрами в разном направлении, по которому часто можно легко определить направление течения воздушных масс. Причем порой этот дым занимает добрую четверть всего неба.