Александр Котов - Уральский самоцвет

Выступление Анатолия в этом оказавшемся весьма важном для него сражении принесло ему заметный успех. Набрав против сильной мастерской пятерки 10 очков из 15 партий, он показал лучший результат среди всех своих коллег. Конечно, с точки зрения последующих успехов Анатолия Карпова подобное достижение выглядит скромным, но в тот момент это был высокий результат. За это спортивное достижение 15-летнему бывшему златоустовцу, а теперь туляку было присвоено звание мастера…

И вот сданы последние школьные испытания, получен аттестат зрелости. Всю ночь гуляют сразу повзрослевшие девушки и юноши по ночной Туле. Хорошая пора! Прогулка по широкому проспекту Ленина, встреча рассвета в городском парке. Перед обладателем золотой медали, победителем математической олимпиады Анатолием Карповым открыты широкие пути. Как логическое продолжение учебы явилось его зачисление на механико-математический факультет Московского университета.

Рассказывая о большом шахматном вечере в Московском университете, еженедельник «64» пишет в декабре 1968 года:

«А рядом — только для девушек — давал сеанс первокурсник механико-математического факультета А. Карпов. Юный мастер «не проявил достаточной галантности» (по отзывам самих участниц) и выиграл почти все партии. Только аспирантке философского факультета А. Ефимовой удалось сыграть вничью. Этот результат послужил поводом для музыкального комментария. Секстет вокалистов химического факультета (все шестеро — шахматисты) исполнил специально сочиненную ими для «огонька» шуточную шахматную песенку. Автор слов и музыки — А. Васильев. Смысл ее таков: если уж сел играть с девушкой, то не смей выигрывать!»

Анатолий гордится теперь: среди бесчисленных званий в списке турнирных побед у него есть и звание чемпиона Московского университета 1968—1969 годов.

Природа дала Анатолию Карпову большие возможности для того, чтобы добиться высших шахматных успехов, однако неизвестно, смог бы он стать шахматным королем в столь раннем возрасте, если бы не одна встреча. Вы уже, наверное, догадываетесь, читатель, что речь идет о помощнике Карпова, его воспитателе, друге, соратнике. Неизмерима в наши дни роль самоотверженных людей — обычно также шахматистов высокой квалификации, отдающих все свои помыслы, время и силы для выдвижения на вершины шахматного Олимпа не себя, а другого человека; людей, добровольно согласившихся играть роль подсобную, второстепенную и не всегда вызывающую ответную благодарность. Сколько мы знаем хороших шахматистов, ставших отличными тренерами, сделавших трудно оценимый вклад в становление шахматных звезд первой величины. Такими тренерами были Вячеслав Рагозин для Михаила Ботвинника, Александр Кобленц для Михаила Таля, Игорь Бондаревский для Бориса Спасского.

Гроссмейстер Семен Фурман был для Карпова другом, наставником, советчиком и чрезвычайно преданным и умным педагогом. В оставшейся части книги мы постоянно будем вести речь о двух гроссмейстерах, связавших свою судьбу на шахматной ниве, добившихся удивительных успехов в результате неразделимого дружеского союза, взаимной любви и уважения, поразительного творческого единства.

Семен Фурман рассказывал:

«Я познакомился с Анатолием Карповым в конце 1968 года накануне командного первенства СССР. Армейские шахматисты проходили тренировочный сбор, в котором Анатолий, игравший на первой юношеской доске, также принимал участие.

Маленький бледнолицый юноша, с несколько флегматичным видом. Казалось, что он передвигает шахматные фигуры по доске с трудом. Как можно было представить, что он в состоянии добиваться самых высоких спортивных достижений?»

Когда гроссмейстер Эдуард Гуфельд впервые увидел Анатолия, он воскликнул:

— Этот малыш никогда не будет гроссмейстером! Он слишком худ.

На это стоявший рядом Ефим Геллер заметил не без иронии:

— Понятно, каждый судит по собственным стандартам. Ты, например, Эдик, стал гроссмейстером, когда твой вес достиг ста килограммов.

Семен Фурман. Один из самых обаятельных гроссмейстеров. Как любили его коллеги, с каким уважением отзывались о нем, с каким вниманием слушали его замечания и советы!

— Как дела, Сема? — приветствует, бывало, его кто-либо из коллег-гроссмейстеров.

— Ничего… — тихо отвечает Фурман.

— Надеешься?

Ответом на такой загадочно-неопределенный вопрос является столь же неопределенный жест Фурмана.

— И как себя чувствуешь?