Вячеслав Тюев - Голос из толпы. Дневниковые записи

Я противился: потому-де евреев зажимают, что их полно в Америке, и во Франции, и…

Затем спорили о джазе. Фейертаг за джаз, я – против.

Разговорились о товарищах по факультету.

О Валене Фейертаг говорил: хороший парень, а как получил кандидатский билет в партию (здорово, я впервые об этом узнал!), стал считать, что с ним теперь все первыми должны здороваться, первый не поздоровается, возгордился.

К вопросу о партии. Многие люди, что с ржавчиной на душе, лезут, ползут, карабкаются в партию: она дает профессию, помимо основной, что мы получаем в университете.

Два противоречия нашей эпохи, по Фейертагу:

1. Говорят о равенстве наций, а прижимают евреев.

2. Якобы с сердечными объятиями встречают друзей из стран народной демократии, но студентам немецкого отделения втихомолку говорят: приехали к нам из ГДР студенты – так вы с ними не сближайтесь, не дружите: хоть там их и проверяли, прежде чем сюда направить, но все же неизвестно, кто они.

На вечере видел двух немцев-студентов. Стало совестно за трущобы, по которым они шли в клуб, за рабочую столовую, пропахшую кислой капустой, за плохенький и скучный вечер.

1 апреля, вторник.Пятое снижение цен! Только на продукты и впервые на книги.

Смотрел кинофильм «Мы за мир» 42. В какую необыкновенную и значительную эпоху мы живем! Когда так бывало, чтобы в Англии начиналась эстафета мира, проходила Францию и почти все страны Европы и завершалась в Берлине, где собралась молодежь со всего света! Когда было такое единение народов и одновременно разобщение мира на два лагеря! Мы, люди этой эпохи, пишем самую славную страницу истории, мы предваряем будущий новый мир, подводим итог всему старому, уходящему миру.

12‐е, суббота.Разговор женщин в автобусе после просмотра фильма «Тарзан» 43:

– Мне Чита 44так понравилась, так понравилась, ну просто изумительно! Как она хохочет, когда сын Тарзана купается и тогда, когда еще прыгает! Чувствуется, от души хохочет. Так заразительно!

17‐е, четверг.Вот человек! Все факультетские ребята кажутся ему лживыми. У него нет друга, но и у тех, у кого, казалось бы, есть друзья, их фактически нет. Ему кажется: все отношения между людьми фальшивы. Каждый живет для себя; себя более всего знает, о своей будущей жизни печется и только играет под общительного и общественного. Живет он в стаде таких же, как он сам. Нет дружбы, доверия, а главное, простого, сердечного чувства к другим. Студенты – это скопище будущих чиновников уже и сейчас со скрытыми наполовину душами. Так мерзко!

В 12‐м часу ночи по улице Ткачей идет орава деревенских – да, самых настоящих деревенских девок с одним пьяным гармонистом. Гармоника пиликает, девки орут, выворачивая легкие, так орут, будто коровы мычат, когда быка хотят.

Вот еще тип человека (встретил в автобусе).

Из-за того, что его толкнули, разгорячился (ему лет под тридцать):

– Нельзя таким быть, такие город портят! Когда вежливо, то и со стороны приятно смотреть (сам такой маленький, у него чуть рыжеватые курчавые волосы, выпученные, живые глаза, бойкий голос). Надо себя воспитывать: все после войны стали нервные; я тоже. И все же лучше губы себе искусать, чем навредить другому человеку. Я за правду один против пятерых выйду, чем бы они ни угрожали. Надо быть сознательным. Если бы мы все были сознательными, давно добились бы того, чего хотим. Но и так все же добьемся. Как хорошо мы живем! Каждый год цены на 10–15% снижаются. Что вы ни говорите, замечательно живем! Я лично от души благодарен партии и правительству.

Он же:

– Зачем мне в трактире пить? Я дома выпью с женой.

Он же:

– Я присмотрелся к красивым-то девушкам! По мне, лучше некрасивая, но чтоб до гроба уважала, тогда жить будет и лучше, и легче.

Он же:

– Я работал и первого, и второго мая. Думаете, с радостью? Но все равно я понимаю, что для себя, для народа работал, и всегда буду работать, когда надо… Нет, что ни говорите, от души благодарю партию и правительство!

Ермолин, как потеплеет, закладывает пальто в ломбард, до стипендии. А на улице еще холодно. Поэтому ходит в университет в чужих пальто. А иногда и без пальто.

У нас в районе открыта театральная касса. За стеклом витрины – объявление: «Имеются билеты на стадион. Играет: Зенит (Л-град) Тарпеда (М-сква)».

11 мая, воскресенье.Рассказы Коробовича о блокаде:

7 ноября немцы обрушили шквал огня на город. В это время все уцелевшие уличные радиоточки на пустынных улицах громко, как эхо в горах, передавали выступление Сталина; на улицах ни души, твердо звучит голос вождя, рвутся снаряды, дома дрожат от их разрывов.