Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Черчилль, всегда готовый радостно принять новое устройство или оружие, воскликнул:

– Великолепно, Профессор, великолепно! Такие вещи мне нравится слышать. – Затем он велел генералу Диллу: – СИГС! Пусть войска сейчас же откажутся от гранаты Миллса и начнут применять гранату Линдемана.

Дилл, по словам Маршалла-Корнуолла, «был совершенно ошеломлен». Армия уже заключила с английскими и американскими производителями контракт на миллионы гранат старого образца. «Но премьер-министр и слышать об этом не желал», – пишет Маршалл-Корнуолл.

(Видимо, в какой-то момент после этого ужина все-таки была произведена более трезвая и взвешенная оценка ситуации: граната Миллса (с различными модификациями) в течение еще трех десятков лет останется на вооружении армии. История умалчивает о том, была ли граната, которую продемонстрировал Линдеман на этом обеде, боевой.)

Затем Черчилль указал на Бивербрука, сидевшего по другую сторону стола.

– Макс! – воскликнул он. – А у вас что новенького?

Деликатно иронизируя над Профессором с его вечной статистикой, Бивербрук ответил:

– Господин премьер-министр! Дайте мне пять минут – и в вашем распоряжении будут свежие цифры.

Выйдя из-за стола, он направился к телефонному аппарату, установленному в конце комнаты. Вскоре он вернулся – с усмешкой, которая кричала о том, что он затеял какую-то шалость и она уже воплощается в жизнь.

– Господин премьер-министр, – произнес он, – за последние 48 часов мы увеличили производство «Харрикейнов» на 50 %.

Черчилль осознавал, что в общении с президентом Рузвельтом он должен придерживаться очень тонкого баланса.

С одной стороны, ему следовало добиться, чтобы президент США понял: действовать надо срочно. Но при этом не следовало создавать впечатления, что положение Британии выглядит совсем уж безотрадным: в таком случае Рузвельт может не захотеть отправлять значительный объем помощи – из опасений, что если Англия падет, то американская помощь будет брошена или уничтожена (или, что еще хуже, захвачена противником и в конечном счете направлена против них самих). В Дюнкерке бросили тысячи грузовиков, огромное количество огнестрельного оружия, боеприпасов, снаряжения и т. п.: это служило ярким подтверждением высокой материальной цены поражения. Черчилль знал, что сейчас жизненно важно укрепить собственную уверенность Британии в том, что она рано или поздно победит. Главное же – требовалось подавить все проявления пессимизма со стороны британских официальных лиц. Это представлялось особенно важным в контексте судьбы британского флота. Озабоченность по поводу французских военно-морских сил существенно схлынула благодаря операции в Мерс-эль-Кебире, но теперь Соединенные Штаты хотели получить гарантии, что Британия никогда не уступит собственный флот Германии, и подумывали заявить, что предоставят Британии эсминцы лишь при условии заключения определенного соглашения, где будет указано: если поражение Британии станет неизбежным, британский флот передадут под американский контроль.

Черчиллю отвратительна была сама мысль о том, чтобы использовать британский флот в качестве разменной монеты на переговорах с американцами об эсминцах. 7 августа он направил лорду Лотиану, британскому послу в Америке, телеграмму, в которой настаивал, чтобы тот противился любой дискуссии даже о возможности такого соглашения: Черчилль опасался, что это будет воспринято как свидетельство пораженченских настроений «и последствия могут оказаться катастрофическими» [407] Winston Churchill, Their Finest Hour , 406. . Неделю спустя Черчилль затронул ту же тему на совещании военного кабинета. В протоколе совещания зафиксированы его слова: «Сейчас не должно говориться ничего такого, что поколебало бы боевой дух людей и заставило их думать, будто мы не должны сражаться здесь в полную силу» [408] Gilbert, War Papers , 2:667. .

Однако в телеграмме Лотиану он все-таки допустил: если Соединенные Штаты вступят в войну и станут полноценным союзником Британии, британский флот будет готов к любой стратегической дислокации, какую обе стороны сочтут необходимой «ради действенного и окончательного разгрома врага». Он видел и позитивный момент в интересе Америки к британскому флоту: это показывало, что Рузвельт всерьез отнесся к его предупреждениям, что побежденная Британия, попавшая под контроль нацистов, будет представлять огромную опасность для Америки. Как полагал Черчилль, некоторые опасения Америки на сей счет – это даже полезно. Он сообщил Лотиану: «Мы не намерены избавлять Соединенные Штаты от каких-либо обоснованных тревог по этому поводу».